– Нет, конечно. – Изображение его лица в профиль заняло весь экран.
– Он у нас в кармане, – весело сообщил Денис и был не прав. Доступ к информации об этом человеке был для нас закрыт.
Весь следующий день Вадим отсутствовал, а вернулся уже под вечер; чувствовалось, что настроение у него ни к черту. Мы с Денисом почти весь день бездельничали, предпочитая играть в молчанку. Да и что мы могли сказать друг другу?
Вадим вошел в мою комнату и сел в кресло, хмуро посмотрел вокруг, а я разглядывала деревья за окном.
– Есть новости? – спросила я наконец без особой охоты.
– Есть.
– Плохие или не очень?
– Скверные. Нужны результаты, а их пока нет.
– Каким должен быть результат?
– Ты же понимаешь…
– Кто вам нужен?
– Преемник твоего отца.
– Мне кажется, вы знаете достаточно.
– Ты находишься здесь только потому…
– Не продолжай, – перебила я. – Я прекрасно знаю, почему здесь нахожусь. И я прекрасно знаю, что такое результат. Проблема в том, что ты имеешь дело с человеком, начисто лишенным памяти.
– Не надоело тебе валять дурака? – поморщился он.
– Бог с ним, с этим Эдуардом Витальевичем, – подумав, сказала я. – Оставьте свои тайны при себе, хотя большого ума не надо, чтобы понять: вряд ли я смогу воспользоваться вашими тайнами… Я хочу узнать, как погиб мой отец. Я уверена, это поможет мне многое вспомнить.
Вадим наградил меня взглядом, который я долго не забуду, встал и покинул комнату.
Ничего конкретного о гибели моего отца у них не было. На вопрос, как он погиб, наверняка смогли бы ответить мой муж и Эдуард Витальевич, ибо его смерть у них сомнений не вызывала. Но один из них был убит мною, а другой… другой скорее всего тоже погиб. Возможно, я сойду в могилу, так и не узнав…
Эта мысль преследовала меня весь день, а ночью вновь приснился сон: дом, лестница на второй этаж, человек выплывает из темноты, я пытаюсь увидеть его лицо и в этот момент просыпаюсь… Утром я встала с головной болью и чувством такой безысходной тоски, что впору было кончать жизнь самоубийством, но мечтать об этом не приходилось, никто мне не позволит распорядиться жизнью по своему усмотрению.
Денис пил кофе на веранде, я прошла в комнату, которую мы звали кабинетом, махнув ему рукой. Два часа я потратила на попытки свести свои догадки воедино, что в конце концов позволило мне задать Вадиму вопрос:
– Кто такой Странник?
– Странник? – нахмурился он, было заметно, что вопрос его озадачил. – Один из наших агентов. Почему он тебя заинтересовал?
– Есть причины. А где этот ваш агент сейчас, ты можешь установить? – Теперь он даже не скрывал своего беспокойства.
– Могу. Но я хочу знать, для чего тебе это понадобилось?
– Он хороший агент?
– Странные вопросы. Допустим, у нас были с ним проблемы… Аня, я хочу знать…
– Я думаю, он мой муж, – сказала я, наблюдая за его реакцией.
– Почему? – И вновь, как в случае с видеокассетой, Вадима здорово разозлил его промах. Работали они грубо, видно, в самом деле считали, что после сотрясения мозги у меня совсем не варят.
– Если ты немного поразмышляешь, наверняка придешь к такому же выводу. У него были дела с Искандером, он мог узнать о планах отца, он был в нужном месте в нужное время. И еще, описание его внешности… Оно вполне подходит моему мужу.
– Человек на видеопленке не Странник.
– Ты имеешь в виду лицо? Посмотри, что они сделали с моим…
– Допустим, ты права. Что это нам дает?
– Вам? Понятия не имею. А я хочу знать, как погиб отец. И еще я хочу знать, что за тип мой муж. Обычно о таких вещах узнают до свадьбы, но мне не повезло. Впрочем, свадьбы у нас не было…
– Хорошо, – покусав нижнюю губу и глядя куда-то в угол, сказал Вадим. – Материалы на него у тебя будут. – И вышел из комнаты.
Мы не виделись до самого вечера. Денис тоже куда-то исчез. Заглянув в кабинет, я обнаружила, что он совершенно пуст, даже стулья и те вынесли. Оставалось только гадать, что бы это значило. Одно несомненно: они уже пожалели, что допустили меня к банку данных. Впрочем, никакой угрозы для их лавочки я не представляла: мне никогда отсюда не выбраться, и живу я лишь до той минуты, пока они надеются получить от меня интересующую их информацию, или пока у них не лопнет терпение.
Вадим вошел в мою комнату где-то около одиннадцати, я сидела в кресле у окна и таращилась в небо,
