– И что теперь? – очень серьезно спросил Вадим.
– В каком смысле? – удивилась я. Он закинул ногу на ногу, глядя на меня весьма сердито, а потом усмехнулся:
– Я понимаю твое желание тянуть время, но проделывать это до бесконечности невозможно. У моего начальства уже истощилось терпение. Ты живешь здесь достаточно долго, с тобой возятся как с малым ребенком, и тебе уже давно пора вспомнить, если ты, конечно, не хочешь оказаться в тюрьме с перспективой пожизненного заключения.
– Думаю, до этого не дойдет, – почесав переносицу, заметила я. – Думаю, я скончаюсь тут же от сердечного приступа.
– Да? – Он попытался, чтобы «да» прозвучало иронично, но вышло раздраженно.
– Да. – Я кивнула. – Видишь ли, пожизненный срок или любой другой, решает суд. Очень сомневаюсь, что кто-то, например ты, всерьез желает, чтобы я предстала перед судом.
– И после этого ты хочешь убедить меня в том, что ничего не помнишь? – Он поднялся с кресла и, перегнувшись через стол, заглянул мне в глаза.
– Память – странная штука, – пожала я плечами. – Иногда воспоминания приходят в самый неожиданный момент.
– Это что, угроза? – засмеялся Вадим, и я в ответ тоже засмеялась.
– Ты в самом деле думаешь, что я могу кому-то угрожать?
После этого разговора наши отношения заметно ухудшились. Теперь целыми днями я сидела в комнате в полном одиночестве, Вадим заходил на несколько минут, обычно утром, с вопросом: «Как ты себя чувствуешь?» Охраны в доме прибавилось, пищу мне теперь приносил охранник, а дверь запиралась на ключ. Впрочем, эти предосторожности носили скорее демонстрационный характер, вряд ли кто-то всерьез верил, что я смогу покинуть дом, я-то уж точно не верила.
Прошло три дня. Утром Вадим вошел без стука и с порога сказал:
– У тебя максимум неделя.
– На то, чтобы вспомнить? – хмыкнула я.
– Именно. Лучше тебе поторопиться и не испытывать чужое терпение.
Я попросила книг, мне отказали, телевизор отсутствовал, и выходило, что моя комната – та же камера- одиночка, правда, с прекрасным видом из окна, а это дорогого стоит. Видом я и наслаждалась, сидя в кресле и размышляя. Может, они считали, что одиночество и безделье для меня наказание, а вот я особых неудобств не испытывала, мне было над чем подумать.
Неделя прошла, Вадим не появлялся, и все словно забыли об ультиматуме. В тот вечер я легла поздно, а заснула почти сразу же, и мне вновь приснился сон: лестница, комната наверху, но в этот раз я смогла как следует разглядеть холл и резные перила. Я видела мельчайшие детали, испытывая странное удовлетворение, как будто это было очень важно для меня. Поднялась по лестнице, вошла в комнату, огляделась, не включая света, и вздрогнула… Кто-то положил руку мне на плечо. Я проснулась и тут же зажмурилась, мне светили фонариком в лицо.
– Вставай, – сказал Вадим.
– А что за нужда в фонаре? – удивилась я. – У нас что, свет выключили?
– У тебя три минуты на то, чтобы одеться.
Я оделась быстрее, трое вооруженных мужчин, не считая Вадима, бдительно следили за этой процедурой. Затем на меня надели наручники.
– Не хочешь объяснить, что происходит? – все-таки задала я вопрос.
– Я просил не испытывать чужое терпение, но ты не вняла совету.
– И что теперь?
– Скоро узнаешь.
Возле дома нас ждал микроавтобус, шторы на окнах опущены, охрана расположилась по обеим сторонам от меня, Вадим сел напротив. Очень может быть, что меня пристрелят в каком-нибудь безлюдном месте, но если честно, я в это не верила.
Тяжелые ворота раздвинулись, и микроавтобус выехал на асфальтированную дорогу, в лобовое стекло я видела, как свет фар рассекает темноту ночи. Вадим наблюдал за мной из-под полуопущенных ресниц, симулируя легкую дрему, меня это позабавило, и, решив не оставаться в долгу, я устроилась поудобнее, закрыла глаза и в самом деле вскоре уснула.
Машина резко затормозила, а я, открыв глаза, сонно посмотрела вокруг. По-прежнему было темно, ехали мы полчаса, не больше, а где находимся в настоящий момент, не разглядеть.
– Приехали? – зевнув, спросила я Вадима, он не ответил.
Боковая дверь микроавтобуса распахнулась, показался мужчина в камуфляже и маске, внимательно посмотрел на всех по очереди и удовлетворенно кивнул. После этого мы покинули микроавтобус.
При свете прожектора я смогла увидеть деревянный одноэтажный дом под шиферной крышей, какие-то хозяйственные постройки, забор, прямо за ним начинался лес. За моей спиной ворота, песчаная дорога вилась между высоченных сосен, впрочем, видела я это несколько секунд, ворота закрыли, и теперь любоваться я могла двором с микроавтобусом в центре, резным крыльцом и колодцем справа, ближе к забору. Вне всякого сомнения, это загородный дом, а чтоб пристрелить человека, совершенно необязательно тащить его в обжитое место.
Один из охранников легонько толкнул меня в плечо и сказал:
– Пошли.
