– Не знаю. Дом построил один художник. Места у нас красивые, сами видите. Жил подолгу, картины рисовал. Вроде бы сам из Москвы, говорили, очень известный человек. А когда здесь порядка не стало, ездить перестал. Да и кому это в голову придет?
– Он продал дом?
– Не знаю. Еще год назад там иногда горели огни, люди видели, кто-то приезжал на машинах. Может, друзья этого художника, а может, он в самом деле дом продал… Когда, вы говорите, вашу сестру здесь видели?
– В мае прошлого года. Одиннадцатого числа.
– Одиннадцатого? – Дядька вдруг улыбнулся. – У моей дочки день рождения одиннадцатого. А ведь точно, в тот раз был кто-то в доме. А потом – ни души. У соседки коза пропала, она к тому дому ходила, говорит, двери настежь, пол зачем-то вскрыли, все разбито… Особых богатств там не было, кому понадобилось?
– Может, мальчишки?
– Нет, – усмехнулся он, покачав головой. – А весной боевики пришли, как раз возле дома шел бой… Мало чего от него осталось.
– Может, вы что-то слышали той ночью, когда здесь была моя сестра? Крики, выстрелы?
– Ничего не слышал… Цемент у меня пропал, вот это точно помню. Хотел дом отремонтировать, купил цемент, вон там под навесом оставил, а утром вышел – нет цемента.
– Кому мог понадобиться цемент? – насторожилась я.
– Да кому угодно, – хмыкнул мужчина.
Андрей в разговоре не участвовал и даже отвернулся, любуясь пейзажем. Мой собеседник поправил на плечах телогрейку и уходить не спешил, чем я и воспользовалась.
– У вас что, в обычае у соседей воровать?
– У нас нет, – вроде бы обиделся он. – Да тут, кроме соседей, есть кому удружить… – Он нахмурился и кивнул в сторону гор. – Там тоже соседи…
– А кроме цемента, ничего не пропало? – вздохнула я.
– Почему? – усмехнулся он, неожиданно развеселившись. – Бочка. Ржавая, вон там стояла. – Он ткнул пальцем в угол дома.
– И вы ничего не слышали?
– Ничего. Зря вы сюда приехали, – помедлив, сказал он. – И оставаться в доме опасно: дом на отшибе, от людей далеко, мало ли что. – Он кивнул нам на прощание и скрылся в доме.
– Хочешь еще с кем-нибудь поговорить? – спросил Андрей.
– Нет, – ответила я.
Мы направились к тому месту, где Андрей оставил машину, в дом больше не возвращались. Садясь в кабину, я в последний раз взглянула на него.
– Надо заехать в поселок, – сказала я, когда мы спускались по горной дороге.
– Зачем? – вроде бы удивился Андрей.
– Позвонить в милицию. – Это поставило его в тупик.
– Зачем? – помедлив, опять спросил он.
– Если мужчина ничего не напутал, я знаю, где искать отца, точнее… я знаю, куда он исчез. Возле дома озеро, ты же видел…
– Это не озеро, а лужа.
– Возможно. Только это довольно глубокая лужа. В ту ночь у дядьки пропала железная бочка и цемент, а мой отец исчез…
– Ты думаешь…
– Я почти уверена.
– Аня, мы не можем обратиться в милицию без того, чтобы не привлечь к себе внимания.
– Позвони, назови имя отца и скажи, что тебе известно, где он. Отец доставил им массу хлопот, они захотят проверить.
– Наверное, – подумав немного, согласился Андрей. – Только… может быть, лучше оставить все как есть?
– Я должна быть уверена, – упрямо заявила я.
Только к вечеру мы вернулись домой, обеспокоенная хозяйка встретила нас на пороге; Андрей объяснил, что мы ездили к родственникам в соседний район, у них и заночевали. Умывшись и наскоро поужинав, мы легли спать. Андрей обнял меня, а я сделала вид, что уже сплю, но обмануть его не смогла.
– У меня здесь остались друзья… – сказал он.
– Я просто хочу знать…
– Если твоя догадка верна, мы все узнаем уже завтра.
Утром, взяв машину, он уехал на полдня, я все это время сидела в саду, пила чай из термоса и наблюдала за облаками. За этим занятием меня и застал Андрей. Лицо его было сосредоточенным и
