Я поднялась на шаткое крыльцо и позвонила. Леха дожидался внизу, опершись на ограду палисадника.
– Иду-иду, – услышала я.
Дверь распахнулась, а я не смогла сдержать вздоха облегчения: передо мной, в старом спортивном костюме и в шерстяных носках, стоял миллионер-родственник и улыбался.
– Вы ко мне? – спросил он игриво.
– К вам, Валентин Васильевич, – кивнула я.
– Что ж, проходите. Хоть и не имею чести…
– Я на днях подстриглась, оттого вы меня и не узнали.
Он водрузил на нос очки, до той поры висевшие у него на бечевке, и очень серьезно посмотрел мне в лицо. Я ожидала чего угодно, но только не того, что последовало за этим.
– Так вы Полина? – счастливо улыбнулся он. – Ну конечно, Полина. Как человека меняет прическа! Ни за что бы не узнал. А это ваш муж? Помирились, значит?
– Это мой знакомый, – сказала я.
Улыбка сползла с его лица.
– А что с мужем? Все еще в ссоре?
– Валентин Васильевич, может, вы объясните, как стали моим родственником?
– А разве Кирилл Сергеевич… ведь это он сказал, где меня найти?
– Я вас нашла сама. Только что была в театре, вы ведь своей сиделке про «Собаку на сене» рассказывали… а в театре о вас знают.
– Подумать только, – довольно покачал он головой. – Сколько лет прошло, я был уверен, никто и не вспомнит… А что Кирилл Сергеевич?
– Об этом я у вас хотела спросить. Кирилл Сергеевич ничего объяснять не пожелал, а теперь, по-моему, от меня скрывается.
– Не может быть. Такой приятный человек…
– Валентин Васильевич, вас не затруднит все мне рассказать, я имею в виду – об этом маленьком спектакле…
Он покосился на Леху и вдруг испугался, лицо приобрело несчастное выражение, а пальцы заметно дрожали.
– Простите старика, – жалобно сказал он. – Я был уверен, что не делаю ничего плохого. Напротив, Кирилл Сергеевич убедил, что это доброе дело.
– Вот об этом мне, пожалуйста, и расскажите. Вы давно знакомы?
– С Кириллом Сергеевичем? – удивился он. – Да мы вовсе незнакомы… то есть он приехал однажды, передал привет от Геннадия Петровича, это был когда-то директор того самого ДК, где размещался народный театр. Мы разговорились. Дочка у меня в больнице, сердце прихватило, я один домовничаю и с хорошим человеком рад поговорить. Слово за слово, и он вдруг: «Я ведь, Валентин Васильевич, не просто так к вам заехал. Есть у меня друзья, муж и жена. Любят друг друга, а вот точно черная кошка между ними пробежала. Уехала Полина от мужа, слышать о нем ничего не желает, а сама места не находит и жестоко страдает. Надо их как-то свести вместе, чтоб поговорить могли и разобраться. Замыслил я хитрость и на вашу помощь рассчитываю». Я, конечно, удивился, чем же я помочь могу, а он: «У мужа Полины есть дядя, она его никогда не видела, но от мужа о нем знает много. Человек он заслуженный, и она его очень уважает. Если б родственник этот заболел, к примеру, и Полину к себе вызвал, а потом попросил с мужем поговорить, чтоб помириться, значит… Она такому человеку, да еще на смертном одре, не откажет. И тогда два любящих сердца соединятся». Я, конечно, растерялся, говорю: как же так, обман – он ведь всегда обман, как ни крути. А Кирилл Сергеевич мне: ложь во спасение, и все такое… Вы, говорит, артист милостью божьей, простому человеку такую роль не исполнить, а вам… – В этом месте Валентин Васильевич вздохнул, закатил глаза к потолку, но вдруг нахмурился и вроде бы смутился. – Дело это богоугодное…
– Хорош заливать, – подал голос Леха со стула возле окна, где сидел все это время, презрительно скалясь. – Сколько тебе этот Кирилл обещал?
Валентин Васильевич собрался было с негодованием ответить, но еще раз посмотрел на моего спутника и не решился.
– Так сколько? – не унимался Леха.
– Я не из-за денег, – наконец вздохнул старик. – Он дал мне деньги, но из-за них я бы никогда не согласился. А соединить два любящих сердца – дело благое…
– Значит, до этого случая вы с Кириллом Сергеевичем не встречались? – вздохнула я.
– Нет, конечно, откуда?
– И вас не удивило, что незнакомый человек обращается к вам с такой просьбой?
– Он передал привет от старого знакомого…
– Хорошо, – я кивнула, точно с ним соглашаясь. – У вас есть телефон этого знакомого? Может, знаете домашний адрес? Фамилию по крайней мере помните? Возможно, ему что-нибудь известно о Кирилле Сергеевиче?
Мои вопросы повергли Валентина Васильевича в состояние большой печали. Он посмотрел виновато и сказал:
– Я, знаете ли, сам с ним хотел поговорить после этого спектакля. Потянуло встретиться со старым знакомым, вспомнить былое… Нашел телефон и позвонил.
