– И что? – Я затаила дыхание.
– Он умер, – тихо сказал Валентин Васильевич и растерянно посмотрел на Леху. – Почти год как умер.
– И, несмотря на это, вы продолжали считать, что сделали доброе дело?
– А почему я должен считать иначе? Кирилл Сергеевич мог долгое время дружить с бывшим директором, тот ему обо мне рассказывал, и, когда ему понадобился актер, он обо мне вспомнил.
Я в этом сомневалась, но ведь как-то Кирилл узнал о существовании старика?
– Валентин Васильевич, – терпеливо попросила я, – подумайте, может быть, вы когда-то раньше встречались с Кириллом Сергеевичем? Знаете, люди с годами меняются, вы могли не сразу его узнать.
– Нет-нет, – покачал он головой. – На память пока не жалуюсь: Кирилла Сергеевича я видел первый раз, а вот… – начал он, смутился и продолжил: – С ним молодой человек был, шофер, кажется, вот его я видел раньше. Только он тогда совсем мальчишкой был и меня в тот раз не признал. А я вижу – лицо знакомое и вспомнил. Даже имя помню – Ваня. Его дед у нас работал вахтером. Умер прямо за столом. На боевом посту, как говорится, хотя еще не старый был человек. А Ваня – это внук его, в каникулы, бывало, приходил. Шустрый такой мальчонка и живет где-то неподалеку, потому что я потом его несколько раз видел, уже взрослого.
– А он о том, что вы его узнали, не догадался?
– Думаю, нет. Я ведь и сам его не сразу узнал. Знакомая личность, уж потом время было вспомнить.
– А как звали его деда, помните?
– Кажется, Илья Николаевич или Николай Ильич… Фамилию не знаю. Он ведь не в театре, а в ДК работал, сидел при входе. Войдешь, поздороваешься – и все. Зачем мне его фамилия?
Думаю, Ваня очень на это рассчитывал, а также на то, что старику за семьдесят и он вряд ли узнает в нем мальчишку, который много лет назад прибегал к деду на работу. Конечно, можно попытаться узнать фамилию деда, кто-то в этом самом ДК, возможно, его вспомнит, но у Ивана скорее всего другая фамилия, и этот след опять никуда не приведет. Приходилось признать: Кирилл Сергеевич – специалист по заметанию следов.
Взглянув на Леху, я поднялась и пошла к двери.
– Вы мне так ничего и не объяснили, – жалобно сказал Валентин Васильевич.
– А я сама ничего не знаю, – усмехнулась я и поторопилась покинуть дом. – Идем на остановку, – сказала Лехе.
– Может, ты мне расскажешь, что у тебя за дела? – нахмурился он. – Целый день по городу таскаемся, и никакого толку…
– Таскался ты добровольно, мог бы дома сидеть. А рассказывать нечего. Пошутили со мной какие-то типы, а что да к чему объяснить забыли.
– Еще куда-нибудь потащимся? – осведомился он.
– Потащимся, – вздохнула я. – Только сначала позвонить надо.
Звонить я собиралась Корноухову Льву Захаровичу, в доме брата которого передо мной разыграли спектакль. Заприметив телефон, я набрала номер и услышала женский голос.
– Могу я поговорить со Львом Захаровичем?
– А кто его спрашивает? – Голос звучал недовольно.
– У вас на Северной дом, соседка сказала, вы его сдаете. Это правда? Я хотела бы снять дом на полгода.
Голос изменился, недовольство испарилось, и женщина с просительной интонацией сказала:
– Вы позвоните мужу на работу, он этими делами командует. – И продиктовала номер.
Звонок Льву Захаровичу на службу занял не более двух минут. Мое предложение его заинтересовало.
– Не могли бы мы сегодня встретиться и все обсудить? – спросила я.
– Сегодня? – Он задумался. – Вот что, если сможете, приезжайте ко мне на работу, я буду здесь до половины седьмого.
Я еще не успела закончить разговор, а Леха уже останавливал такси.
По профессии Лев Захарович был стоматологом. Прибыв по данному им адресу, мы увидели вывеску на двухэтажном стареньком доме: зуб невероятной величины сиял здоровьем и улыбался, под ним значились часы приема. Мы вошли в грязный подъезд, откуда при нашем появлении опрометью выскочили сразу три кота, и на первой двери вновь увидели жизнерадостный зуб, но уже поменьше. Однокомнатная квартира была оборудована под зубной кабинет. В бывшей кухне за столом сидела девушка в белом халате и кокетливой шапочке и заполняла карточки.
– Лев Захарович занят? – спросила я.
– У него пациент, присаживайтесь, он скоро освободится.
В узком коридоре была втиснута банкетка, на ней мы с Лехой и пристроились. Он огляделся настороженно и стал прислушиваться к тому, что происходит за дверью. Происходили там вещи малоприятные, я хорошо слышала, как работает бормашина. Леха скривился и вроде бы даже побледнел.
– Чего скис? – улыбнулась я.
– На редкость паршивое местечко, – отозвался он, а я хихикнула. Стало ясно: лечить зубы Леха
