одолевали. В конце концов я не выдержала, бросила лопату и пошла к дому номер одиннадцать. Ни джипа возле крыльца, ни добровольцев на веранде не наблюдалось, вместо них имелся замок. Он висел на двери, вызывая тревожные мысли. Тут я связала воедино Серегину лодыжку, ночную экскурсию и сегодняшнее гробовое молчание дома и заспешила к фундаменту.
– Пошли обедать! – рявкнула я, едва протиснувшись в дыру, и грозно махнула рукой. Мужиков точно ветром сдуло.
– Чего ты? – рассердилась Мышильда. – Рано еще. Пусть бы поработали.
Не слушая сестрицы, я устремилась к обгоревшим полкам, нашла рычаг и, открыв дверь, шагнула в темноту, держась обеими руками за стену. Нога благополучно соскользнула со ступеньки, и я твердо обосновалась на каменном полу. После чего, нащупав фонарь, включила свет, направила луч на стену напротив и глухо простонала: мумии на месте не было.
– Мышильда, – рявкнула я, – нашу мумию свистнули!
– Да ты свихнулась, что ли? – всполошилась сестрица, врываясь в подземный ход и начисто забыв о ступеньке. Мне удалось вовремя подхватить ее на руки и поставить ближе к стене, чтобы она случайно не тюкнулась головой об эту самую ступеньку. – Точно, свистнули, – прошептала сестрица, выпучив глаза. Чтобы удостовериться до конца, мы пробежали подземным ходом до реки и обратно: мумии нигде не было.
– Странно все-таки, – заметила я на обратном пути. – Мы боялись, что свистнут бумажник, а свистнули покойника. Как думаешь, зачем он им?
– Не знаю, – грустно ответила сестрица. Мне была понятна ее печаль, кому же понравится чувствовать себя обворованным. Конечно, по большому счету, мумия нам была без надобности и даже немного пугала, но теперь, когда она пропала, мы ощутили утрату. – Что за народ, – сокрушалась Мышильда, устроившись на ступеньке. – Все подряд тащут. Совершенно ничего нельзя оставить.
– Ума не приложу, на что им покойник сдался? – в тон сестрице заметила я. – А может, он какой ценный?
Сестрица задумалась, глядя в дальний угол, потом кивнула:
– Может быть… думаешь, это Клей с дружками?
– Конечно, кто же еще? Про ходы мы ему рассказали. Серега, когда рыл, все в эту сторону поглядывал, и вчера, как видно, решил свои догадки проверить, вот и вывихнул лодыжку. А ночью подогнали машину и стащили у нас покойника.
– С ума сойти… – покачала головой Мышь. – Хотя что только люди не воруют…
– А по-моему, они либо спятили, либо мумия представляет большую ценность.
– Как музейный экспонат? – нахмурилась она.
– Может, есть люди, кому он дорог, и они мечтают похоронить его по христианскому обряду.
Мышь опять задумалась и кивнула. Я тоже задумалась, потом спросила:
– В милицию будем заявлять о пропаже покойника?
– Как же мы заявим, что он пропал, если не заявили, что его нашли? – удивилась Мышильда. Мне это показалось логичным, и мы со вздохами покинули подземный ход.
Мышильда очень горевала. Понаблюдав за ней некоторое время, я попыталась ее утешить:
– Не переживай, будем уезжать, сообщим куда следует. Ну, нет у нас мумии, зато есть ее документы. Там (я ткнула пальцем в небо, но имела в виду не небесную канцелярию, а другие органы) сделают правильные выводы.
– Какие? – насторожилась Мышильда.
– Ну… что Ленкиного ухажера следует считать покойником.
Сестрица неожиданно разозлилась:
– Как же, сделают. Отродясь они ничего правильного не делали. Все милицейские неумехи и лодыри. Больше напакостят… – В этом месте она плюнула и окончательно затосковала: – Просто невезуха, да и только. Вместо того чтобы прадедов клад искать, приходится отвлекаться на какую-то мумию. И добро бы польза была…
Чтобы немного себя утешить, мы пошли обедать, Мышильда лично съездила за бутылкой коньяку, которую мы выпили под завистливые взгляды мужчин, угостив их чисто символически. Они заметно приуныли, чем меня порадовали – не одним нам страдать.
После обеда поиски клада продолжились, но как-то вяло, я без конца прислушивалась к шумам, доносившимся с улицы, и гадала, куда делся Клей.
Вечером, когда стемнело, мы с сестрицей отправились к реке прогуляться, и я высказала мысль, которая беспокоила меня полдня:
– Клей свистнул мумию, и наверняка ему от этого есть какая-то польза.
– Ну и что? – нахмурилась сестрица.
– Это несправедливо, – сурово сказала я.
– Что несправедливо? – Иногда на Мышильду находит, и она становится немного бестолковой. – Мумию красть?
– И красть несправедливо, но главное – получать от этого пользу. Если покойник не твой, так и нечего соваться…
– Но ведь он и не наш, – забеспокоилась она.
– Как посмотреть. В конце концов, это мы его нашли.
