– Не сомневаюсь, что у тебя наилучшие рекомендации от половины женщин нашего города.
– Вот только этого не надо. Был бы я бабником, я бы уже давно… а я, блин, как пионер, только глазами зыркаю. Басня Крылова «Лиса и виноград».
– «Ворона и лисица».
– Чего?
– Радио слушай.
Я устроилась поудобнее и закрыла глаза.
– Подъем! – заорал Сашка. Я, признаться, вскочила с перепугу. – Село Колываново, – сообразив, что эффект от его вопля вышел куда более сильным, чем он рассчитывал, кашлянув, сказал Сашка. – Оно одно в области, я по карте проверил.
– Молодец.
Я начала хмуро оглядываться. Первое, что бросилось в глаза, деревенское кладбище. Оно начиналось прямо от дороги. Впереди несколько панельных домов вразброс и деревенские дома, утопавшие в садах. Надо сказать, что, несмотря на отличную погоду и большое количество зелени, Колываново выглядело уныло. Чувствовалось, что сейчас село переживает не лучшие времена. Мы проехали его из конца в конец, потом по кругу.
– Идеи есть? – насмешливо спросила я Сашку.
– Надо с народом пообщаться, должно быть здесь какое-то место примечательное. Сам-то фриц надеялся клад как-то отыскать, выходит, должен был выбрать приметное место.
– Давай пообщаемся, – не стала я спорить.
Мы подъехали к магазину, на ступеньках которого сидели двое мужиков, вполне готовых к общению, и ждали третьего. Сашка заспешил к ним, а я заглянула в магазин купить воды. Когда я вышла на крыльцо, Сашка как раз спрашивал:
– У вас здесь в округе ничего примечательного нет? Может, имение какое было в прежние времена?
– Никаких имений у нас не было, – степенно ответил мужичок, почесывая затылок. – Церковь была, вон там, на пригорке, – махнул он рукой. – И кладбище там было. Во время войны, когда наши наступали, бабахнули два снаряда прямым попаданием, один в церковь, другой аккурат в кладбище. Потом лет пять кости по всей округе собирали. А дальше, к лесу, дзот немецкий, там детня в войнушку играет.
– Дзот? – обрадовался Сашка. – Дзот – это хорошо, это даже очень хорошо, – кивнул мне и быстренько запрыгнул в машину. – Если и прятать ящики, то точно там, – доверительно сообщил он мне. – Дзот-то немецкий.
– Ага. Взорвали бы его наши к чертовой матери, и остался бы фриц без золотишка. Он что, дурак, прятать там золото!
– Не лишай человека надежды, – возмутился он.
Мы поехали искать дзот, впрочем, найти его не составило никакого труда. Лезть в подозрительного вида дыру я сочла для себя совершенно излишним и пошла прогуляться. Поднялась на пригорок, где проглядывал фундамент церкви, справа остов колокольни, из высокой травы виднелась кладка из красного кирпича высотой метра полтора.
Я огляделась. Справа – то, что раньше было кладбищем, могильные холмики еще угадывались, впереди начинался лес, слева – пустырь, заросший травой, небольшой луг и дальше тоже лес. Я стояла, подставив лицо ветерку, жмурясь на солнце, и вдруг… и вдруг на ум сама собой пришла считалка, которой когда-то научила меня бабушка: «Встань к колокольне спиной, на юг иди по прямой…»
– Сашка! – заорала я.
– Ты чего? – спросил он, преодолев расстояние от дзота за три минуты и пытаясь отдышаться.
– Где здесь юг? – ошалело спросила я.
– Юг? Ну, если солнце с той стороны, значит, юг там, – ткнул он пальцем в сторону пустыря.
– Тогда на юг по прямой сорок шагов, шаги должны быть мужские, но особо не старайся, не все верзилы вроде тебя.
– Ты меня разыгрываешь? – нахмурился он.
– Отсчитывай сорок шагов, – нетерпеливо потребовала я.
– Пожалуйста, – пожал он плечами и начал считать. – Один, два, три… сорок, что дальше?
– Теперь на запад, где запад?
– Там, где солнце.
– Двадцать шагов.
Он опять принялся считать.
– Ну? – повернулся он ко мне.
– Замри. Под ноги себе смотри.
– Смотрю, трава кругом.
Я подбежала к нему и стала оглядываться.
– Что-то должно быть, смотри лучше.
– Чего здесь смотреть-то? Трава, вон муравейник.
