Он теперь знал, как его зовут.
Юлиан.
Он поднялся, сделал к нему шаг, но в это время точно кто-то толкнул его в грудь, он упал и…
Проснулся.
Утро только начиналось, и в неярком рассеянном свете, еще находясь на грани яви и сна, показалось ему, что эти жуткие пухлощекие ангелочки смотрят на него чересчур пристально и зло.
Ему даже показалось, что один из них слегка пошевелился, пухлые губы раздвинулись в улыбке, сверкнули зубы — он так явственно увидел два клыка, что ему захотелось закричать.
— Я схожу с ума?
Ангелочек рассмеялся — Игорь был готов поклясться, что он
Молитва…
Он напрягся, пытаясь вспомнить хотя бы несколько слов молитвы, но что-то произошло с ним, слова молитвы пропадали, тонули в сознании.
— Я знаю, — прошептал он. — Я… Я просто не помню, но…
Он стал вспоминать.
— Отче наш, — начал он робко и неуверенно и запнулся. Слова прятались от него на самое донышко сознания, уходили дальше, чтобы Игорь не мог поймать их, расслышать, почувствовать, а страх, наоборот, становился все сильнее и могущественнее, парализуя волю, — и тем это было тяжелее, чем больше Игорь не мог понять причины возникновения этого страха. Ведь все было нормально, он ощущал себя в этой пустой комнате, где уютно горел в углу ночник в виде сказочной бабочки, и… Только эти ангелы.
— Иже еси на небесех, — всплыла следующая фраза, а дальше слова поплыли друг за другом, складываясь в неслышную музыку там, внутри, освобождая его понемногу, по капельке, от тяжелых липких оков страха, позволяя ровнее дышать.
— Да святится имя твое, — шептал Игорь, все спокойнее, увереннее, и, когда он дошел до последних слов «но избави нас от лукавого», он окончательно проснулся, ангелочки обрели свой нормальный пошлый вид, а в комнату, разрушая все наваждения и страхи, ворвался солнечный луч.
Дышать еще было тяжело, и он даже не сразу осознал, что уже пересек границу между сном и явью, ибо первое, что он увидел, — это ночник-бабочка и брошенная рядом с кроватью книга, которую пытался прочесть вчера. На ней было тисненым золотом означено по-латыни, что
— Слава богу, — выдохнул Игорь.
Он встал, оделся и, проходя мимо стены, едва удержался от искушения щелкнуть уродца, напугавшего его, по носу. Он даже уже поднял руку, но остановился.
Слишком сильным было еще то недавнее ощущение, что за ним следят…
— Теперь я должен идти сам. Отличие сна от яви в том, что во сне ведут тебя. И неизвестно куда. Возможно — на заклание…
Он мотнул головой, в которую не приходили раньше подобные мысли. Волосы рассыпались, упали на лицо. Он привычным жестом откинул их назад.
Почему-то ужасно хотелось пить. Жажда была такой невыносимой, во рту горько и сухо, словно накануне он выпил какой-то ужасной тягучей дряни, похожей на кровь.
На подоконнике стоял графин с водой. Он подошел, налил воды и посмотрел в окно.
Дома казались пустыми, на улицах никого не было. «Тут вечно спят», — подумал он. В городе сейчас уже появились бы прохожие, застучали каблучки по асфальту. А тут — даже ходят неслышно, как тени…
Чертово место — эта Старая Пустошь… Воплощение самых бредовых фантазий Эдгара Аллана По и компании…
«И душой из этой тени не взлечу я с этих пор. Никогда, о, nevermore!» — прошептал он и невесело усмехнулся.
Может быть, именно в этом разгадка?
В человеческих
«Однако некогда рассиживаться», — подумал Игорь. Дом явно нуждается в заботе.
Паутина низко опускалась с потолка, как будто никто не жил здесь уже так давно, что успели вырасти новые поколения паучков…
Но это было не так, и Игорь подумал, что, наверное, все это связано со Смертью.
Где-то тихо пел женский голос. Игорь прислушался.
Голос был тихий, призрачный — похожий на Ритин. С тихим перезвоном колокольчиков.
«Вниз по теченью неба», — пела девушка где-то очень далеко.
«Может, вообще не в этом измерении», — усмехнулся он.
«Я жду героя, — пела девушка. — Чтоб миновать порог земных камней».
Мелодия была печальной и звала Игоря.
Он продолжал заниматься уборкой, стряхивая паутину и пыль.
Через некоторое время дом, освободившись от ненужного хлама, улыбнулся ему чистотой.
Только три фигурки выглядели нахмурившимися.
— Ну а вы что такие злые, ребята? — обратился к ним Игорь и взял в руки женскую фигурку, со змеей.
Что-то резко укололо палец.
Змея зашипела.
Игорь недоуменно посмотрел на нее.
Нет, это только показалось!
В глубине комнаты что-то стукнуло, будто из рук выпал тяжелый предмет.
Резкий мужской смех и женский голос: «Я ненавижу тебя!»
И — все затихло так же внезапно, как и началось. Игорь не успел даже понять, откуда вообще исходили странные звуки.
Остался только голос девушки.
— Да уж, ну и атмосфера тут, — пробормотал Игорь. — Однако хорошо, что я услышал это днем. Ночью почему-то приходят исключительно симпатичные старушки… Похоже, в этом доме безопаснее находиться ночью. Ну, если бы не эти ангелочки, конечно… И эти фигурки.
Он присмотрелся к женской фигурке, которую до сих пор держал в руках.
Змея у ее ног образовывала кольцо. Ее рот приоткрыт, и между зубов зажат кончик собственного хвоста.
Он знал, чей это символ.
Собственно, сам-то Игорь никогда не верил во всю эту чушь о поклонниках Уробороса. Но сейчас он видел это изображение Мириам, хранительницы Вечности, с символом Вечности у ног.
— Похоже, я попал в дурную компанию, — пробормотал Игорь, переворачивая фигурку, потом, вернув ее к себе лицом, щелкнул Мириам по носу. Ему показалось, что она нахмурилась. Он даже готов был поклясться, что в ее глазах полыхнула злость.
Уроборосу поклонялись вампиры. И язычники. И те и другие, если быть честным, Игоря совсем не устраивали в качестве «товарищей».
Ему даже захотелось собрать вещи и, в очередной раз не попытавшись вникать в сложность планов Господа насчет его скромной персоны, свалить отсюда подальше.
Но…
Он посмотрел на лестницу, ведущую на улицу. И снова представил девчушку с милым прозвищем, так смешно и доверчиво смотрящую ему в глаза. Ее кудрявые волосы, собранные на затылке в забавно подпрыгивающий при ходьбе хвостик.
Решительно поставив статуэтку на место, он посмотрел прямо в темные от ярости и обиды глаза и пообещал:
