Он и вправду выглядел на редкость убедительным. Да, приходится признать: Рахманов для меня тайна за семью печатями.
– Хочешь переехать ко мне?
– Боже избави, – хихикнул он. – Моя квартира мне нравится больше.
– А мне меньше.
– У тебя что, критические дни? – возмутился он.
– Что-то вроде того.
В квартире он принялся раздеваться еще у порога и потащил меня в постель. Хоть я и настраивала себя на терпение, но его надолго не хватило.
– Что с тобой, девочка? Что случилось? – удивился Рахманов.
Я довольно грубо отстранилась.
– Хочу поехать куда-нибудь, – ответила я, подхватив платье, лежавшее на полу.
– Что на тебя нашло, милая? – отбирая у меня платье, спросил он и вновь попытался меня обнять.
Я оттолкнула его и отправилась на кухню. Достала бутылку вина, уронила бокал. Олег, появившийся следом, спокойно взял у меня из рук бутылку, нашел другой бокал, налил вина.
– За встречу? – произнес с улыбкой. Я усмехнулась и спросила:
– Скажи, дорогой, ты меня любишь?
– Конечно, – удивился он.
– Серьезно?
– По-моему, ты сегодня выпила лишнего. Нет? Что за странная фантазия – устроить мне сцену? Ты всегда была умненькой девочкой, за это я тебя и люблю…
– Ага, – кивнула я. – Ты любишь меня, отдых на море и дорогие костюмы. Для тебя «любить» – глагол, обозначающий пристрастие к тому, чем тебе нравится пользоваться.
– Боже… – вздохнул Рахманов. – Тебе пришла охота выяснять отношения? Что ж, валяй. Внимательно слушаю.
– Мне пришла охота сказать, что я думаю о тебе.
– И что ты обо мне думаешь? – Он уставился в мои глаза, а я засмеялась, такой нелепой была ситуация. – Давай-давай… А хочешь, я скажу, что о тебе думаю, тварь неблагодарная? Ты забыла, из какого дерьма я тебя вытащил? Чем ты теперь недовольна?
Это показалось забавным.
– Недавно один человек интересовался, чем я тебе не угодила, раз ты решил избавиться от меня.
– Если ты будешь продолжать в том же духе, моего терпения надолго не хватит.
– Еще он интересовался, с какой стати ты меня подкладываешь под своих врагов. Из-за большой любви, надо полагать?
Он выплеснул мне вино в лицо.
– Что ты несешь? Ты в своем уме?
Я вытерла лицо ладонью и усмехнулась.
– Не очень приятно слышать такое, да, дорогой?
– Пожалуй, мне лучше уйти, – хмуро произнес Рахманов. – Черт знает, что на тебя накатило.
– Я вступила на запретную территорию. Ты у нас отличный парень, грязь к тебе не липнет…
– О, господи… Послушай, я полагаю, твоей сегодняшней истерике должна быть причина, – заговорил он спокойно. – Объясни, что произошло?
– А ты не знаешь? – усмехнулась я.
– Я не знаю, – чуть ли не по слогам ответил он.
– Ты не знаешь, где я приобрела роскошный загар?
Теперь в нем наметилось беспокойство, он хмуро меня разглядывал. Вот здесь бы мне и заткнуться, зарыдать, повиснуть у него на шее и постараться побыстрее отвлечь от пагубных мыслей, но остановиться я уже не могла. Меня переполняло желание наконец-то сказать ему, что я о нем думаю. Даже если потом я очень пожалею об этом.
– Правда, не знаешь? Неужто твой друг не поставил тебя в известность? Извини, в это трудно поверить. – Он схватил меня за плечи и встряхнул, а я засмеялась. – Фамилия Литвинов тебе знакома? Тоже нет? А про недавний теракт на южном побережье слышал? Как раз там отлично можно загореть.
– Ты свихнулась, – растерялся он. – Что ты, черт возьми, болтаешь? Тебе пора в психушку вместе с твоей Машкой.
– Ты о ней к слову вспомнил? Или, может, желаешь привести меня в чувство? Легкий шантаж с переходом в тяжелый… Только мне плевать на тебя, на себя, даже на нее наплевать. Все, хватит! Тошнит от вас, уроды! Катись отсюда!
Рахманов отступил на шаг, вроде бы в замешательстве, а я схватила бутылку и швырнула ее в стену, она пролетела в нескольких сантиметрах от его головы. Это все-таки произвело впечатление, он поспешил ретироваться.
