– Бывших не бывает, – отмахнулся он.
– Я уверена, что Антона просто подставили, – спокойно сказала я. – Удалось что-то узнать?
– Кто-то позвонил и сообщил о наркоте в его машине, – кашлянув, ответил Рахманов, приглядываясь ко мне.
– Вот-вот, – усмехнулась я. – Но сначала этот кто-то наркоту в машину подбросил, а затем позвонил.
– Кому это надо? – спросил Рахманов с сомнением.
– Вот и я думаю, кому? – глядя ему в глаза, жестко спросила я.
Он не выдержал моего взгляда, откинулся на спинку стула, хмуро буркнул:
– С ума сошла…
– Значит, Ник действовал по собственной инициативе?
– А ему зачем?
– Об этом лучше у него спросить. Послушай, ты ведь хорошо знаешь своего друга, скажи, Тони мог бы связаться с наркотой?
– Нет, – подумав, серьезно ответил Рахманов.
– Тогда это подстава, и другой кандидатуры, кроме Ника, я не нахожу.
– Да я ему голову оторву! – хватая телефон, рявкнул Рахманов, должно быть, вспомнив, что его друзья и соратники не всегда делились с ним своими замыслами, и здорово разозлился.
Через двадцать минут Ник уже был в его кабинете, с видом побитой собаки жался возле двери. Печаль и покорность судьбе он слегка переигрывал, но ему, скорее всего, было наплевать на это – он явно получал удовольствие от происходящего, пряча усмешку в уголках своих бледных губ. По идее, ему вряд ли должно было нравиться, что он стоит перед нами навытяжку, словно провинившийся школьник, а Рахманов распекает его при мне, не особо стесняясь в выражениях. Но, как ни странно, ему было весело. По крайней мере, когда он встречался со мной взглядом, я видела: ему хотелось смеяться, и он с трудом сдерживался. Рахманов немного успокоился, и Ник решил, что может вставить слово.
– Вы зря на меня кричите, Олег Николаевич, – с глубокой печалью в голосе сказал он и даже носом шмыгнул для большей убедительности. – Я в этом деле ни ухом ни рылом. Прошу прощения… – торопливо добавил он. – Юлия Витальевна напраслину на меня возводит, вот хоть побожиться могу. Что ж я, без понятия? Нам же известно, что вы с господином Петелиным большие друзья, разве бы мы посмели… Да и зачем? Сами посудите, это же полный бред, человека ни с того ни с сего подставить. Какая нам с того выгода? – Взгляд Ника встретился с моим взглядом, он ухмыльнулся и подмигнул мне, пользуясь тем, что Рахманов, бегая по комнате, оказался к нему спиной. – Я без приказа никогда ничего… обидно слышать, что Юлия Витальевна на меня такое… Что я, сам себе враг?
– Я действительно не вижу причины, – вздохнул Рахманов, поворачиваясь ко мне. – По-моему, ты слишком… эмоциональна. И вообще… – Объяснения Ника его вполне устроили, это было ясно. – Сидеть и сожалеть о случившемся – бессмысленно, – деловито продолжил он. – Антона я вытащу. Наверное, это будет не просто, раз такие обвинения, но… Поезжай, успокой Марию. Надеюсь, через несколько дней он будет дома.
– Почему через несколько? – нахмурилась я.
– Потому что я не волшебник. Сто граммов героина – это серьезно. – Он вновь забегал по комнате, вспомнил о Нике, кивком головы отпустил его, и тот удалился.
Рахманов устроился рядом со мной, взял меня за руку, глядя с недоверием.
– Может, у тебя действительно мания преследования?
– А наркота в машине Тони оказалась сама собой? – в тон ему продолжила я.
– Да-а, – вздохнул он, – странная ситуация. Но подставить Антона тому же Нику… Какой смысл?
О смысле я бы много чего могла сказать, но поостереглась. Мою руку Олег не выпускал, и я ждала, что последует за этим.
– Кто тот парень? – быстро спросил он и отвел взгляд.
– О чем ты?
– Хочешь сказать, что вчера меня не видела?
– Ты же знаешь, я терпеть не могу загадки, – устало ответила я, он усмехнулся.
– Значит, не видела? Впрочем, стоит ли удивляться. По-моему, ты была абсолютно счастлива и ничего не замечала вокруг.
– А ты желал бы видеть меня несчастной? – в свою очередь усмехнулась я.
– Так кто он, тот парень? – спросил он.
– Просто знакомый, – пожала я плечами.
– Просто знакомый, на которого ты смотрела так, точно он величайшее в мире сокровище?
– Может, так и есть, – вздохнула я.
– Кто он?
– Что тебе даст его имя? – разозлилась я. – И не пытайся делать вид…
– Я… мне по-настоящему больно… – заявил Олег и посмотрел на меня так, что, будь на его месте кто-то другой, я бы, наверное, поверила.
