– Правда это или нет, но ее убили.
– Да-да. Я понимаю, о чем ты. Я потратила кучу времени, пытаясь разобраться, и все впустую. Только- только ухватишь ниточку, а потом оказывается, что она никуда не ведет.
– Очень интересно. Нельзя ли об этом поподробнее?
– О чем?
– О ниточках, – усмехнулась я.
Лилия улыбнулась в ответ.
– Я, как заправский детектив, пыталась восстановить события последних дней ее жизни.
– И что, удалось?
– Последние три дня она просидела дома, хотя в редакции сказала, что уезжает к своему другу, вроде бы даже собирается замуж.
– Могла передумать.
– Ага. Проблема в том, что никакого друга не было. Его следов не смогла отыскать не только я, но и милиция. Она его попросту выдумала. Врушка она была, кстати, фантастическая. Без конца придумывала себе любовные истории, рассказывала их, но никто никогда не видел ее с мужчинами. У нее на рабочем столе стояла фотография, где она с возлюбленным в обнимку. Она ее взасос целовала, а весь отдел потешался, потому что одна из сотрудниц узнала на фотографии тебя. Так что неизвестно, кому адресовались поцелуи. Болтали же, что у вас любовь. А после возвращения из Питера, ввиду вашей предполагаемой ссоры, она совсем с катушек съехала.
– Не за вранье же ее убили? – снова усмехнулась я.
– Конечно, нет, – вздохнула Лиля. – Кстати, она утверждала, что фотографию кто-то украл, и устроила жуткую истерику. Это было за пару недель до ее смерти.
– Кто взял фотографию? – насторожилась я.
– Понятия не имею. В общем, девчонки были убеждены, что она все это нарочно придумала, чтобы привнести драматизма в свою серую жизнь. Хотя, может, кто-то и свистнул из вредности, а потом постеснялся признаться.
– Сослуживцы ее не жаловали?
Лилия развела руками и закатила глаза. Понять ее жест можно было в том смысле, что «не жаловали» – еще мягко сказано, и причин для такой нелюбви более чем достаточно.
– В это трудно поверить, когда читаешь статьи, вышедшие после гибели Светланы.
– Ну, ты же понимаешь. Дух солидарности и все такое… В конце концов, мы должны поддерживать друг друга, иначе нас начнут отстреливать пачками.
– Ты серьезно в это веришь? – удивилась я.
– А ты нет? – нахмурилась девушка.
– Стрелять начнут, если вдруг проснется охотничий азарт, а так мало кого всерьез занимает, что мы там пишем.
– И поэтому ты оставила журналистику? – спросила Лилия.
– И поэтому тоже, – кивнула я. – Давай вернемся к Светлане. Значит, три дня она по какой-то причине просидела дома. Этому есть подтверждение?
– Да. Соседка оставляла ей ключи от своей квартиры. Ждала слесаря.
– Она как-то объяснила соседке свое временное затворничество?
– Сказала, что пишет статью, а дома работать удобнее.
– Но в редакции об этой статье ничего не знали?
– Нет. И в квартире никакой статьи не было. Я знаю, о чем ты подумала, – продолжила Лилия. – Такая мысль тоже приходила мне в голову. Но, боюсь, никакой статьи вовсе не было. Очередная выдумка. Кстати, ты знаешь о папке? Мать Светланы сообщила следователю о папке с документами, причем очень важными. Якобы дочь проводила журналистское расследование.
– Папку нашли?
– Да. В тайнике, в ее квартире. Тайник был очень неплохой. В смысле, в оригинальности Светлане не откажешь. Следствие возлагало большие надежды на эту папку.
– Ты знаешь, что в ней? – спросила я.
– Ага, – кивнула Лилия и усмехнулась. – Вообще-то болтать об этом не полагается… Знакомый шепнул мне, а я, так и быть, тебе. В папке была энциклопедия по черной магии, скачанная из Интернета.
– Интересно, – кивнула я.
– Очень. Разумеется, я, как и ты сейчас, в первый момент подумала, что кто-то документы подменил.
– А сейчас ты так не думаешь?
Лиля ответила не сразу. Глядя куда-то в пол, молчала несколько минут, точно пыталась сформулировать свою мысль. Может быть, так и было, а может, ей не хотелось огорчать меня, ведь она считала, что Светка была моей подругой, а возможно, даже любовницей.
– Несколько недель я только и делала, что копалась в ее жизни, пытаясь понять ее мысли и прочее.
