как раз главный. Все трое были в штатском, и представиться никто не потрудился. Впрочем, я на этом и не настаивала.
Сначала со мной говорили вежливо, затем на повышенных тонах, а потом с намеком на угрозы. Но присутствие типа в углу позволяло надеяться, что я все же смогу покинуть кабинет без потерь. Очень скоро чужая болтовня мне надоела, и я углубилась в себя, решив, что наслушалась предостаточно. Я представила, что гуляю в Летнем саду, светит солнце и… Наконец до них дошло, что они тратят время впустую.
– Рассказывайте, до чего вы успели докопаться, – буркнул тот, что сидел напротив.
– И не подумаю, – ответила я. Он даже со стула приподнялся, поражаясь моей наглости, а я продолжила: – Извините, но у меня нет к вам доверия. Если я нарушила закон…
– Вы вмешиваетесь в расследование…
– Ничего подобного. Я просто пытаюсь установить некоторые обстоятельства жизни моей подруги.
– Это и есть вмешательство в следствие.
– Попробуйте убедить меня в этом.
Он хотел ответить, но тут заговорил тот, кто сидел в углу. Не поднимая головы от листов бумаги, он тихо спросил:
– Надеюсь, вы отдаете себе отчет в опасности вашей затеи?
– Разумеется.
– И нападение сегодняшней ночью не охладило ваш пыл?
– Ничуть.
– Я уверен, вы понимаете, что мы не сможем гарантировать вашу безопасность?
– Понимаю.
– Что ж, в таком случае не смею вас больше задерживать.
Двое в недоумении переглянулись, но не произнесли ни слова. А я покинула кабинет. Правда, на этом мои мытарства не закончились – в другом кабинете пришлось еще полтора часа беседовать со следователем по поводу ночного нападения. О Пашке я ничего рассказывать не стала, выходило, что спас меня случайный прохожий, за что ему моя большая благодарность. Наконец и это испытание я прошла и оказалась в своей машине.
Ковалев все еще обретался в здании. Я решила его дождаться, откинула голову на спинку сиденья и вроде бы даже вздремнула. И вот он появился. Выглядел расстроенным. Сел в машину и одарил меня взглядом, в котором был немой вопрос.
– Не могу поверить, – после двухминутной паузы произнес он.
– Чему? – повернулась я.
– Я был убежден, что… – Он запнулся и отвел глаза.
– На самом деле все просто, – решила я прийти ему на помощь. – Они ведут игру, и я – необходимая составляющая этой игры. Посвящать меня в свои планы они не намерены и думают использовать меня втемную.
– Какая игра? Какая, к черту, составляющая?
– Наше сходство со Светкой, некоторая общность биографии, мое имя, в конце концов. До замужества я была Старостина. Светлана Старостина. Мы даже родились в один день.
– Ну и что?
– Пока не знаю. – Я вновь подумала: может, стоит рассказать ему о фотографии Валерки? Но вместо этого спросила: – Накрылся отпуск?
– Что? – нахмурился он.
– Ты теперь рядом со мной с их благословения?
– Знаешь что… – все-таки разозлился он, а я перебила:
– Трудно ожидать доверия, если не доверяешь сам.
– Ты обо мне или о себе?
– В комплексе.
Голову разламывало от боли, день был потерян, и я не знала, что делать дальше. Отвезла служивого домой и вернулась в гостиницу. Завалилась на кровать, решив, что сегодня у меня выходной. Но и с этим ничего не получилось. Я в сотый раз перебирала известные мне факты, пока одна мысль вдруг не показалась мне интересной. Потом абсурдной. Потом откровенно идиотской. Мою догадку стоило проверить, но это было легче сказать, чем осуществить на деле. То есть в действительности я понятия не имела, как все провернуть. Не имела понятия, пока на ум не пришел Пашка. Я достала мобильный и набрала его номер.
– Слушаю, – буркнул он.
– Надо увидеться.
– Нашла дурака! – В голосе откровенная обида. – Короче, некогда мне с тобой базарить.
– А наша ночь? Под утро я заснула в твоих объятиях совершенно счастливой.
Он все-таки хихикнул.
– Ты лягаешься во сне.
