– Мишки нигде нет, вот чего.
Павел сел в постели и на меня уставился.
– Так.
Через пять минут все собрались в холле и мне допрос устроили. С пристрастием. Сначала я решила молчать о ночном купании, но поняла, что они из меня махом все вытрясут, заревела и сказала:
– Мы купаться ходили. Ночь теплая, в комнате духота. Вот и решили.
– Артист, – усмехнулся Витек.
– И ты пошла с ним ночью на озеро? – усомнился Павел.
– Пошла.
– И давно вы так бродите?
– Нет.
Мужики переглянулись.
– Дальше, – гаркнул Павел, очень недовольный. Я рассказала, как было дело, с максимальными подробностями.
– Почему ночью не разбудила? – спросил Павел.
– Откуда мне знать, куда он делся? Может… мало ли что, а тебе бы это не понравилось. Я думала, к утру придет, никуда не денется.
Павел поднялся, за ним остальные.
– Идем. Покажешь, где это.
Отдыхающие еще спали, по дороге к озеру и на озере ни души. Я показала, где раздевалась, и стала иву обходить.
– Е-мое, как пионеры, – потряс головой Витек.
Павел наклонился, трава в этом месте была так утоптана, точно здесь резвилось стадо бегемотов. Гиви что-то искал в траве, а я прошла еще немного вперед и замерла. Потом слабо охнула и стала оседать на землю. Возле самого берега в воде лежал Мишка, раскинув руки, и смотрел на меня мертвыми глазами.
– Черт, – выругался Павел, – Витек, подгони машину.
Я рванула к кустам, согнулась в три погибели, меня вырвало. Вытерла лицо платком и обессиленно в траву опустилась, наблюдая за действиями мужиков.
– Иди в дом, – сказал Павел, я кивнула, и тут вроде бы что-то в траве блеснуло, наклонилась, стала руками шарить.
– Ты чего? – Павел подошел ко мне.
Я выпрямилась, протянула руку и разжала пальцы. На ладони лежал золотой слоник.
– Мотя, – выдохнул Павел, – теперь я его точно убью.
И началось. Последующие два дня я постигала азы ведения войны. Первое: мафия – это прежде всего большие деньги, следовательно, бьют прежде всего по деньгам. Вот мы и били. То есть я-то в военных действиях не участвовала, мне все больше приходилось бегать, а еще больше лежать и голову прятать, точно страусу. Война – это такое дело, не позавидуешь. Меняли машины, адреса и двигались, двигались. У меня от этой суеты голова шла кругом. Уже позже я узнала: Павел успел нанести ряд болезненных ударов, прежде чем Мотя понял, откуда гром среди ясного неба, и начал охоту. Однако или охотники были так себе, или Павел был везунчик, по городу его гоняли впустую. Кто-то Павлу здорово помогал: про Мотю он знал все. И новые машины и квартиры тоже не из воздуха материализовались. По понятным причинам, этот «кто-то» меня очень интересовал, но был он умен и осторожен, засечь его так и не удалось. Правда, через полгода мы его смогли вычислить, но это через полгода, а пока я в чужих квартирах сидела, лежала на грязном полу машин, в общем, участвовала в партизанской войне, стараясь выжить.
День шел за три, как у подводника, и все это, само собой, мне совсем не нравилось, но кто меня спрашивал? Как бы то ни было, два дня прошли с максимальным везением, а на третий… Конечно, виновата была я. Мне сон плохой приснился. Может, для кого ерунда, а я суеверная, ну и начала нервничать. Всякие мысли одолевали: как там сын и не случилось ли чего. Вот я и уговорила Гиви заехать на переговорный пункт, хотела позвонить, успокоиться. Он был против, но я, если уж чего себе в голову вобью, того добиваюсь непременно, как говорится: не мытьем, так катаньем. Ну, и уговорила. Затея казалась не опасной, кто ж нас здесь ждать-то будет? Подъехали, Гиви остался в машине, дело обычное. Сижу, жду. Гиви, конечно, нервничает. И я нервничать начала. Подхожу к окошку, спрашиваю, долго ли ждать? Ответ неопределенный. Я вышла к Гиви, объясняю, так, мол, и так. Он заорал, а я его к черту послала. Поругались минут пять, потом решили: он через полчаса подъедет. Сиднем сидеть – тоска страшная, я сходила в киоск за газетой. Сижу, читаю.
Паренек вошел. Обыкновенный. Подошел, у окошка поскучал и ко мне. Просит деньги разменять. Я разменяла и опять за газету. А он звонить стал, тут же, в дальнем углу.
Тут мой заказ объявили, я к кабине пошла, а паренек к окошку. И вдруг девица мне:
– Связь прервалась, подождите.
Вот тут бы мне насторожиться и бежать со всех ног. Только мне нужно было голос сына услышать, ни о чем я больше думать не могла. Потому в углу пристроилась и в газету уставилась. А парень на улицу вышел, еще и улыбнулся мне, вроде бы как поблагодарил за услугу. Наконец соединили. Роланда дома не оказалось, они с бабушкой в магазин ушли. Я поговорила со свекром, посмеялась над своими страхами, попрощалась и охнула. На Гиви этот тип был совсем не похож, выглядел премерзко, а пистолет, которым он меня в бок ткнул, и того хуже.
– Выходи, – сказал, – и пасть не разевай.
Я бы и не смогла. У меня от страха челюсти точно слиплись. Он меня за шею обнял, и мы пошли, точно
