уже говорил, убийцу ты получишь.
– Вопрос – когда?
– Такими делами не хвалятся. Но кто-нибудь где-нибудь обязательно проболтается. И мы узнаем. Отдохни, погуляй, город посмотри. Мы всегда рады помочь хорошему человеку.
– Я так не думаю, – жестко сказал Павел, – я думаю, Мотя убийцу знает и время тянет.
Мотя дернулся, шагнул к столу и сказал зло:
– Щенок наглый, да я тебя… – Он вдруг заткнулся, увидев возле своего живота дуло пистолета, причем парни у окна из-за его спины этого видеть не могли и беспокойства не проявляли.
– Кончай психовать, – поморщился Афганец. Мотя нахмурился и сел, Павел пистолет убрал.
– Ты мне не нужен, – сказал Мотя, – а о твоем брате я знать не знал. Ты попросишь – мы поможем, люди должны помогать друг другу. Но если…
– Грозить друг другу не стоит, – опять вмешался Афганец.
Теперь они говорили вполне мирно, и я понемногу успокаиваться стала.
– Жара, черт ее дери, – сказал Афганец, – скажи своим, пусть пиво принесут.
Вошел парень, поставил на стол бутылки и стаканы. На левой руке у него был браслет, интересный такой, заметный: слоники на цепочке. Он все на столе расставил и хотел уже уходить, тут я колено чуть подняла, вроде хотела сесть поудобнее, и его рука по моей ноге скользнула.
– Руки убери, – прорычала я.
Парень растерянно руками дернул, на Мотю покосился. Тот кивнул, и парень поспешно исчез.
Далее встреча продолжалась в деловой и дружеской обстановке и закончилась минут через десять.
В машине Павел сидел угрюмый, Гиви молчал, а я молчать не могла, долгое напряжение сказалось, слова из меня как горох посыпались.
– Я знаю, ты сейчас скажешь «заткнись», и я, конечно, заткнусь, и меня никто слушать не собирается, но все-таки скажу: Мотя жулит. Какую-то пакость задумал. Верить ему нельзя. Он психопат и может сделать что угодно, просто потому, что солнце ярко светит. Ты заметил, какие у него руки? Пальцы толстые, как сосиски, и шевелятся, шевелятся, как тараканы в банке. Разве можно верить человеку с такими руками? – Я запнулась на слове: Павел сидел и озадаченно рассматривал свои руки.
Мы вернулись на турбазу, против чего я не возражала: соседи и так смотрели с недоумением. Поднявшись утром, я в доме никого не обнаружила и испугалась. Видно, и у меня горячка началась, но, когда кто-то из моих бандитов рядом, как-то спокойнее. Мотя из головы не шел. Чтобы придать себе бодрости, я под душ встала и даже спела что-то, а когда к двери повернулась, охнула: была она открыта, прислонясь к косяку, стоял Павел и меня разглядывал. А я так перепугалась, что совсем голову потеряла, заорала, схватила полотенце и стала его хлестать по плечам. Он хохочет, руками машет, бросился от меня, а я за ним.
– Ладно, сдаюсь, – сказал весело. И тут я сообразила, что опять не дело сделала, торопливо в полотенце завернулась и сказала сердито:
– Подглядывать в ванной, гнусность какая, не ожидала.
– Ладно, не злись. Ну, захотелось, каюсь, живой человек. А ты ничего.
– Пошел к черту, – рассвирепела я и в ванную бросилась. Оделась торопливо, но выходить долго боялась. Павел за столом сидел и меня, как видно, ждал.
– А ты отважная, – сказал, смеясь.
– Будешь приставать, сбегу. У тебя жена манекенщица, или забыл?
– Да нет, помню. Что жена? Дылда тощая, в башке одни тряпки, что я, что другой, лишь бы баксы.
– Что это ты разоткровенничался? – насторожилась я. – Или на жалость давишь? Так я не пожалею. Сам выбирал, значит, тебе такая и нужна.
– Правильно мыслишь. А тебе, значит, этот хмырь нужен?
– Я о твоей жене не высказываюсь, и ты не смей.
– Все ж таки ты баба чудная, с первого раза не поймешь.
– И понимать нечего. Ты – мужчина, я – женщина, пугать меня – свинство страшное, приставать – того хуже, потому что с таким бугаем, как ты, мне не справиться, а терпеть противно.
– Чем же я так противен?
– Ты к словам не цепляйся. Мужик ты умный и понял все, что я сказать хотела.
– Неужто правда своего хмыря любишь?
– Конечно, люблю. Он человек хороший, добрый, серьезный. И Роланду будет хорошим отцом, а мальчику отец необходим, особенно в таком возрасте.
– Ага, будете вместе книжки разглядывать, романсы слушать и помидоры на даче сажать.
– Дачи пока нет, но обязательно купим. Скажи-ка лучше, что делать-то будем? – решила я наконец сменить эту тему.
– А ничего. Ждать.
– Долго?
