– Зачем? – нахмурился он. На этот вопрос я не могла ответить и почувствовала себя дурой.
– Извините, – сказала я, вскакивая с места, и бросилась вон из кабинета.
Кирилл ненадолго задержался. Я металась по длинному коридору между стен, выкрашенных мрачной серой краской, ожидая его. Кирилл вышел и почти бегом направился ко мне.
– Этот тип ни черта не понял, – сказал он виновато.
– По-моему, он принял меня за сумасшедшую.
– Глупости. Просто он считает – с самоубийством Акимовой все ясно, и не хочет тратить время на то, что, по его мнению, гроша ломаного не стоит.
– Кирилл, я не верю в это самоубийство. Раиса Андреевна купила новое платье, она стояла возле окна и улыбалась.
– Мы даже представить не можем, что творилось в душе этой женщины, – схватив меня за руку, сказал он. – Да, она купила платье. Ну и что? Возможно, она хотела умереть именно в новом платье… – И добавил поспешно: – Может, тебе действительно стоит уехать? Я имею в виду…
– Ты имеешь в виду, что у меня не все дома?
– Вот так раз, – всплеснув руками, зло сказал Кирилл. – Я пытаюсь помочь. Ты слышала, что сказал этот тип? Они знают, что вы с Акимовым были любовниками. – В этом месте Кирилл перешел на шепот и потащил меня к двери. Вновь он заговорил, только когда мы удалились на приличное расстояние от милиции. – Оставь это дело, оставь для своего же блага. Иначе менты возьмутся за тебя всерьез и неизвестно, что из этого выйдет. К черту убийства. Почему бы тебе не заняться работой? Или мною, наконец? Ты думаешь о покойнике больше, чем о человеке, который любит тебя. Так в самом деле недолго с катушек съехать. – Он запнулся и виновато сказал: – Извини.
– Это ты меня извини. Я вела себя как дура.
– Алла. – Он попытался меня обнять, но я отстранилась.
– Поезжай домой.
– А ты?
– Мне нужно зайти к подруге. Она обещала мне сшить шторы на кухню. Самое время. Это отвлечет меня.
– Я могу пойти с тобой, – предложил он.
– Нет-нет. Подружка ужасно любопытна, начнет задавать вопросы.
– Что в этом плохого? В конце концов, она все равно узнает.
– Я не хочу отвечать на ее вопросы, я просто хочу заняться шторами.
– Ты позвонишь мне? – спросил он.
– Конечно. Как только вернусь домой.
– Мне не хочется отпускать тебя одну. – Голос Кирилла звучал очень нежно, мне стало стыдно, я улыбнулась и торопливо заверила:
– Со мной все в порядке. Честно. Я позвоню. – Я зашагала по тротуару, чувствуя, как он смотрит мне вслед.
Здание областной прокуратуры находилось на одной из тихих улочек в трех шагах от проспекта Гагарина. Перед ним росли голубые ели, возле массивных дверей красовались два вазона из мраморной крошки с цветущими бессмертниками. Я вошла в здание и слева на стене увидела телефон. Под пристальным взглядом дежурного нашла в сумке записную книжку и позвонила Ольге. Через несколько минут я увидела, как она спускается по лестнице в накинутой на плечи куртке.
– У нас страшный холод, – сказала Ольга, подходя ко мне. – Сидим с рефлектором и все равно зубами клацаем. А как на улице?
– Не знаю, – нахмурилась я. – Кажется, дождь моросит.
– Ты на машине? – спросила Ольга.
– На такси. Ты знаешь, что Акимова выбросилась из окна?
– Сегодня узнала, когда на работу пришла. Звонила тебе, но дома не застала.
– Ольга, я… она оставила записку?
– Давай-ка выйдем, – оглядевшись, предложила Ольга. Мы вышли на улицу, и она зашептала: – Акимова убила она. Так сказано в записке. Алиби ее оказалось липовым, кто-то позвонил и сообщил, что в вечер убийства ее видели в кафе «Агат», это пятнадцать минут хода до твоего дома. Конечно, стали проверять. Акимова сказала, что приезжала к матери на своей машине, но это неправда. Нашли таксиста, с которым она возвращалась от матери. Отгадай, во сколько?
– В половине шестого.
– Откуда знаешь?
– Я была в милиции. – Ольга кивнула.
– Генеральша скорее всего засекла тачку Акимова возле «Туриста». А потом вошла в квартиру…
– С ножом в руке?
– А почему бы и нет?
– А потом этот нож оказался у соседки?
