– Тебе нельзя холодное, опять заболеешь.
Молоко он принес заботливо подогретым.
– Есть хочу, – сказал он, забирая из моих рук пустой стакан, и без перехода спросил: – То, что ты говорила, правда? Хоть немного?
– Что? – не поняла я.
– Ну, что ты меня любишь, – слово ему далось с трудом, еле выговорил. Ничего, я тебя обучу, по двадцать раз на день будешь мне его твердить.
– А ты как думаешь? – ласково спросила я. Он помолчал, посмотрел серьезно.
– Не знаю. То, что тебе со мной, как с мужиком, кайф, это я чувствую, а остальное…
Он нахмурился, искоса взглянул… Глуп был Лом, и в мои слова поверить ему хотелось. Я прижала его голову к груди, по волосам погладила и замурлыкала:
– Я люблю тебя… Разве ты не чувствуешь? Злишься за старое, а то, что я по тебе с ума схожу, не видишь. Ну, не дурачок ли ты?
Он голову поднял, уставился в мои глаза, долго смотрел, лицо сделалось каким-то потерянным, обнял меня, прижался теснее и сказал:
– Ладуль, поклянись, что правду сказала. Поклянись, я поверю.
Я засмеялась, ласково, по-собачьи лизнула его в шею и поклялась:
– Век свободы не видать.
Как сказала, так и вышло.
Через месяц сыграли свадьбу. Танька, само собой, была свидетельницей и чему-то радовалась. Как я и предполагала, Лом попытался сделать из свадьбы зрелище, напоминающее коронацию, но я этому воспрепятствовала, настояв на скромной церемонии.
Очень скоро влюбленный Лом стал действовать мне на нервы больше, чем бешеный, и времена, когда мы дрались да ругались, я вспоминала как лучшие дни своей жизни. Танька, напротив, веселилась и потирала руки.
– Что я тебе говорила, заживешь как в сказке.
– Хороша сказка, – злилась я.
– А чего тебе надо? Деньги тратишь сколько хочешь, муж любит, без тебя шагу не ступит, все Ладушка да Ладушка. Мужики, и те говорят, что Лом на своей бабе помешался.
– Надоел он мне, – рявкнула я.
– Ну, милая… – Подружка нахмурилась.
– Танька, давай подумаем, как от Лома избавиться.
– Что значит «избавиться»? – насторожилась она.
– То и значит: я хочу быть вдовой.
– Спятила? Дела в гору пошли, Лом тебя слушает, души не чает, чего тебе еще? Да любая баба только бы радовалась такому-то мужику.
– Вот и забери его себе, – съязвила я.
– С радостью, да он от твоей задницы последних мозгов лишился… Вчера его встретила. Шубу волокет, рожа довольная. «Ладуле подарок», – передразнила Танька Лома, – а сам так и светится.
– Он дом затеял строить, – пожаловалась я. – Танька, избавь меня от этого придурка, пока он все мои деньги по ветру не пустил. Ведь все равно ничего путного не построит…
– А ты сама займись… подскажи. Он тебе муж и рассуждает правильно: чего женатому человеку в трех комнатах тесниться? Детки пойдут…
– Заткнись, дура, – снова рявкнула я и даже замахнулась.
Танька хохотнула и сказала:
– С жиру бесишься. Лом – мужик золотой, если с ним по-умному…
– Он почти что идиот.
– А тебе кто нужен? Был у тебя умный, Димой звали. То-то ты через две недели с тоски пухнуть начала…
– До чего ж ты подлая баба, – покачала я головой. – Не хочешь помогать, не надо, сама справлюсь.
Танька испугалась.
– Ладка, ты дурака-то не валяй. Лом хоть и недоумок, но, если заподозрит, что ты ему опять вкручиваешь, третий раз не простит. И рада будешь все назад вернуть, да не выйдет. Слышишь?
– Слышу, – недовольно ответила я.
– То-то. Уж сказала, что любишь, вот и люби.
– Он у меня подавится любовью.
Танька развеселилась и заявила:
