– Где здесь? – разозлилась я.
– В кабаке сидит.
– С бабами?
Парень замялся:
– Там полно народу, чего-то празднуют.
Я трубку бросила и за пять минут собралась в дорогу. В конторе меня давно не видели, и потому ребята у дверей малость растерялись.
– Где? – рявкнула я и пошла в зал, на ходу швырнув кому-то шубу. В самом центре за двумя сдвинутыми столами шло веселье, человек пять мужиков и четыре девицы, с виду вполне приличные. Лом сидел с краю, отодвинувшись от стола, нога на ногу закинута, руки на коленях. Жизнью вроде бы доволен. Я стремительно направилась к нему.
Меня заметили. Лом тоже голову повернул и только собрался пропеть свое дурацкое «Ладушка», как я, подойдя вплотную, рявкнула:
– Которая из них?
Могу поклясться – Лом испугался.
– Лада, – начал он, разводя руками.
– Кто? – повторила я, переводя взгляд с муженька на девиц за столом. Все замерли и вроде бы лишились дара речи, в том числе и любимый, то есть он пытался что-то произнести, но выходило как-то нечленораздельно.
– Hе желаете отвечать? – улыбнулась я. – Вам же хуже, родные…
После этого я ухватилась за скатерть и стащила ее на пол. Женщины завизжали, мужики начали материться, а я, сказав: «Гуляй, любимый», – и победно вскинув голову, выплыла из кабака.
Кто-то подскочил с шубой, и, пока я принимала ее из чужих рук, появился Лом. У меня сжалось сердце – муженек в гневе страшен, а сейчас он должен гневаться. Увидев его физиономию, я глухо простонала.
– Лада, ты чего, сдурела, что ли? – торопливо начал Лом, хватая меня в охапку.
– Я тебя предупреждала, – прорычала я.
– Да ты что? У жены Зверька день рождения, я подошел только поздравить, люди приглашали, вроде не чужие… Выпил рюмку, пять минут посидел, уже домой собрался…
– Врешь ты все, – рассвирепела я.
– Hу что ты вытворяешь! – всплеснул руками Лом, чем очень напомнил мою бабушку. – У людей праздник…
– Я тебе не верю, – жалобно сказала я на всякий случай.
– О господи, я тебе сто раз повторял: мне никто, кроме тебя, не нужен. – Я вроде бы застыдилась, а Лом полез целоваться. – Ладушка, солнышко, ну чего ты? Ей-богу, у Витькиной жены день рождения, вот и сидят с друзьями, не веришь, сама спроси… Хочешь, паспорта покажут?
Здесь мне стало по-настоящему стыдно, а что, если женщины за столом действительно с мужьями и я им праздник испортила?
– Врешь? – с надеждой спросила я.
Лом тяжко вздохнул. Я извлекла платок из сумки и аккуратно заплакала, жалуясь при этом на жизнь:
– Звоню тебе, а какой-то дурак мне говорит: он в ресторане. Я испугалась, спрашиваю: «С бабами?» – а он что-то плести начал. Я чуть с ума не сошла. А ты сидишь здесь, и эта крашеная рядом…
– Да на фига она мне? – опять всплеснул руками Лом.
– Правда с женами сидят?
– Hу…
– Геночка, что ж я наделала, а? – очень натурально испугалась я.
– Hичего, подумаешь… Сейчас столы по новой накроют, кончай реветь. Пойдем, я тебя со всеми познакомлю, чтоб, значит, мыслей не было.
– Мне стыдно, – пролепетала я.
– Еще чего? Да хоть разнеси весь кабак к чертовой матери. Кто здесь хозяин? Кому не нравится, пусть выметаются. Пошли. – Лом ухватил меня за руку.
– Гена, – зашептала я, – отправь кого-нибудь за цветами для именинницы.
Лом кивнул и тут же подозвал лохматого парня.
За столом царило молчание, стол был накрыт, но весельем не пахло.
– Извините, – сказала я и улыбнулась. – У меня скверный характер, и я слишком люблю своего мужа.
С некоторой робостью выпили за именинницу. Потом явился парень с букетом, народ понемногу оживился. Лом сиял, как тульский самовар, и больше обычного действовал мне на нервы.
Когда я стала получать хоть какое-то удовольствие от общения с людьми, он потащил меня танцевать и зашептал на ухо:
