– Hе знаю, чего мне больше хочется: сбежать или остаться.
– Остаться. Тебе просто нужно, чтобы я стал тебя уговаривать, просить и все такое… да?
– А ты будешь?
– Что?
– Уговаривать, просить и все такое? – засмеялась я.
– Hе буду, – хмыкнул он.
– Может, тогда я зря приехала?
– Тебе понравится, – заявил Ленчик и обнял меня. Я вложила в поцелуй всю страсть, которую только смогла обнаружить в себе. Сильной страсти способствовал тот факт, что в доме вовсе не было никакой охраны. Hи в виде мордастых и на многое готовых ребят, ни последних технических достижений. Вообще ничего. Обычный деревенский дом за высоким забором. И Ленчик решил здесь со мной встретиться… С ума сойдешь от такого везения…
– Покажи мне дом, – попросила я, демонстрируя некоторую неловкость.
– Особенно смотреть нечего, – сказал он. – Дом как дом. Здесь рыбалка хорошая. Вот и наведываюсь.
– Рыбалка? – удивилась я. – Вот уж не знала, что ты рыбак.
– Точно. А ты моя золотая рыбка. Сколько у тебя времени? – поинтересовался Ленчик.
– Лом придет в семь, значит, в шесть мне надо быть дома.
– Тогда не стоит тратить время на ерунду, – сказал он и взял меня за руку. Я всегда уважала деловых людей. Тянуть и разводить волокиту в самом деле не стоило.
Hе знаю, чего ожидал от меня Ленчик, но под напором моего бурного темперамента малость подрастерял свою обычную самоуверенность. Что у него были за подружки, мне неведомо, но в любви он был искусен, как сапожник в кондитерском деле. Тут я некстати вспомнила одну его подружку и мысленно фыркнула. В общем, как говорит в таких случаях Танька, мужиком он был на слабую троечку. Из кожи вон я лезла совершенно напрасно, и малой толики моих усилий хватило бы с избытком. Короче, слезу по случаю своей ранней кончины он из меня вряд ли выжмет.
Ленчик уже некоторое время жалобно поскуливал, уткнувшись носом в подушку рядом с моим ухом. Тут и вошел Вовка. Я испугалась, что скрипнула дверь, и тоже застонала, даже взвизгнула. Вовка вытянул руку, а меня полоснула нелепая мысль: «А ну как он и меня уложит?»
Ленчик так ничего и не услышал. Вовка нажал на курок, а я дернулась и грязно выругалась:
– Твою мать… Да убери ты его с меня.
Я сползла на ковер, стараясь не смотреть на то, что осталось на подушке. Вовка выкатил глаза, открыл рот и на меня уставился с видом деревенского дурачка в Эрмитаже.
– Чего вытаращился? – рявкнула я. – Тащи канистру. Сожги все, здесь полно моих отпечатков.
С большим опозданием я сообразила, что в доме нет ничего похожего на душ. Баня в огороде: пожалуйста. В общем, Вовке здорово досталось. Вымылась я кое-как, он меня поливал из ведра, быстро оделась и пошла к машине. Вовка, загрузившись двумя канистрами, вернулся в дом. Выскочил, открыл ворота, а когда я стремительно выехала со двора, опять закрыл.
Танька сидела на пенечке и, не стесняясь, грызла ногти. Завидев машину, вскочила:
– Hу?
– Спели.
Я занялась своим внешним видом, а Танька номерами. Хотя дом Ленчика и стоял на отшибе, кто-то из особо любопытных мог заметить машину, потому номера поменяли.
Пока мы возились каждый со своим делом, появился Вовка. Бежал он через лес, сильно запыхался и вообще выглядел неважно. Тер лицо руками и вроде бы трясся.
– Эк тебя разбирает, – разозлилась Танька, – можно подумать, в первый раз.
– Да если кто узнает… – начал он.
– Hе каркай. Ленчик – покойник, и забудь о нем. Все сделал, как велели?
– Все.
– Хорошо полыхает?
– В самый раз.
– Соседи бы не бросились тушить, – нахмурилась я.
– Это вряд ли. Богатеев в народе не жалуют. Подождут, пока основательно выгорит. Вот если б ветер в сторону деревни, но ветра вовсе нет…
Мы устроились в машине и поехали на кладбище. У Таньки здесь родители похоронены, и сегодня как раз была годовщина смерти ее матери. Так уж совпало. Танька позвонила Косте.
– Ленчик помер, – сказала коротко. – Через несколько часов об этом будут знать в городе. Ты все понял?
– Лом в курсе?
– О смерти конкурента еще не знает. Ты сообщишь: сгорела дача Ленчика, там обугленный труп, Ленчик исчез, выходит, труп – он и есть. Что в этом случае делать, Лом отлично знает. Все, кто опасен, у нас под присмотром. Проследи, чтоб никто не ушел.
