– Там дерево рядом, вполне можно…
– Денька, – вздохнула я, – мы о чем с тобой говорим?
– Что? – не понял он.
– Ничего. Второй раз мне не повезет. Узнав о смерти дружка, Татарин будет осторожным. И близко к себе не подпустит.
– А как же тогда… – растерялся Денис.
– Стрелять надо с приличного расстояния и наверняка…
– А ты попадешь?
– Из пистолета – нет. Нужна винтовка.
– Саша, – испугался он, – где же мы винтовку-то возьмем?
– Возьмем, – заверила я.
Через час мы подъехали к симпатичному особняку на одной из тихих улочек старого города. Дом тонул в темноте небольшого парка, именно парка, а не сада, потому что росли здесь березы и ели, и хоть было их немного, но возникала иллюзия большого пространства, уединения, что очень ценил хозяин особнячка. Сам он давно отсутствовал, но за домом приглядывали соседи напротив, так что следовало соблюдать осторожность.
Я подъехала к дому со стороны переулка и укрыла машину за новеньким срубом. Кто-то из соседей затеял строительство, судя по всему, ставили баню.
– Чей это дом? – зашептал Денис.
– Одного моего друга. Хорошего человека. Вообще-то он друг моего отца, но мы с ним очень близки. Месяц назад он уехал к моим родителям и вернется в конце октября. – Я сидела, опершись на руль, и тянула время, то, что я сейчас собиралась сделать, мне очень не нравилось. – Сиди в машине, – сказала я.
– Нет, – испугался Денис, и я согласно кивнула. Мы вошли в парк через заднюю калитку.
– Не бойся, – предупредила я, – здесь собака. – И тихонько свистнула, а потом и позвала: – Казбек…
Огромная кавказская овчарка почти бесшумно вынырнула из темноты, я протянула руку и погладила пса.
– Идем, – позвала, – идем домой.
Ключ от дома был спрятан в тайнике, у крыльца. Валентин Петрович был человеком щедрой души и хотел, чтобы друзья знали: его дом – их дом. «Только не сегодня, – с горечью подумала я, – только не так…» Я открыла дверь, и мы вошли с черного хода, через кухню.
– Свет включать нельзя, – предупредила я Дениса. – Соседи заметят.
Мне свет был не нужен, в доме я ориентировалась прекрасно. Одной из причин моего водворения в этом городе было то, что здесь жил старый друг отца. «С друзьями так не поступают», – подумала я и, кажется, даже покраснела. Мы поднялись на второй этаж. В хозяйской спальне стоял шкаф красного дерева, запертый на ключ. А ключ висел на гвоздике возле бара. Я открыла шкаф и вытащила винтовку. Подержала в руке, силясь унять слезы. Ее Валентину Петровичу подарил на пятидесятилетие мой отец, не помышляя о том, что придет день и дочь извлечет ее из шкафа для того, чтобы убить человека. «Не совсем я спятила, если думаю об этом», – вновь озадачилась я, но легче от такой мысли не стало. Из другого шкафа я достала тонкое одеяло, завернула в него винтовку и попросила Дениса:
– В соседней комнате на полу коврик, маленький, принеси его.
Денис кивнул и исчез за дверью, а вернулся с ковром. Закатав в него винтовку, мы спустились вниз. В кладовке, посветив себе фонариком, я отыскала моток веревки и тщательно перевязала сверток. При первом взгляде нормальному человеку вряд ли придет в голову, что внутри спрятано оружие. На дальней полке я нашла коробку с патронами. Для Татарина хватило бы и одного, но я взяла горсть, потом немного тряхнула коробку, чтобы пропажа не бросалась в глаза, и поставила на место. Я не спешила и особенного беспокойства не проявляла. Если соседи, что-то заметив, решат проверить, в чем дело, они позвонят по телефону. Мое присутствие удивления здесь не вызовет, но и афишировать свой визит я не хотела, поэтому покидала дом с заметным облегчением.
– Ну вот, – сказала я Денису уже в машине. – Сегодня ночуем по-спартански. Отъедем в соседний переулок – и спать.
Утром я проснулась очень рано, когда солнце только-только поднималось над горизонтом. Переулок надо было спешно покидать, машина, с ночующими в ней женщиной и ребенком, непременно вызовет подозрение, но и раскатывать по городу в такую рань тоже небезопасно: нас вполне мог остановить какой- нибудь тоскующий инспектор ГАИ. Поэтому я спустилась к реке, где начинались кооперативные сады, и приткнула машину в кустах, ближе к воде. Денис так и не проснулся. Спал, свернувшись на сиденье калачиком под моей курткой. Я вышла, устроилась на травке и закурила. В такое время хорошо мечтать. Мне же мечтать было не о чем. Вернуть свою жизнь к исходной точке не получится, а впереди не ждало ничего, способного хоть как-то настроить душу на оптимистический лад. Поэтому я просто сидела, смотрела вдаль и ни о чем не думала.
– Саш, – позвал Денис, подходя ко мне, – ты чего такая?
Я прищурила один глаз, глядя на него снизу вверх, и улыбнулась.
– Хорошо здесь, правда?
– Да, – неуверенно сказал он. – Красиво. Ты чего рано встала? Не спится?
– Неудобно в машине, спина затекла, оттого и проснулась. Вот на реку смотрю.
Он сел рядом и сказал:
– А ты большие картины рисовать умеешь?
