– Куда? – испугался Денис.
– В лагерь, пионерский. – Он попробовал возразить, но я сурово перебила: – Все. Слушай, что я говорю. Ты мог помочь и помог, теперь не можешь, значит, будешь только помехой. Не сопи и не отворачивайся к окну, а слушай дальше. Я отправляю тебя не для того, чтобы избавиться, а для того, чтобы развязать себе руки, то есть не беспокоиться о тебе каждую секунду. Ты большой и должен это понять.
– А надолго? – тихо спросил он.
– Как может быть надолго, когда скоро в школу? Несколько дней. От силы неделя. В конце концов, детям просто положено отдохнуть в лагере.
– А меня туда возьмут?
– Разумеется. Там работает Сашина мама. Имя у тебя останется прежним, а фамилию тебе Саша придумает, запомни ее и не путайся. Саша, его надо постричь наголо: он крашеный, волосы начнут отрастать, и это будет смешно выглядеть.
– А лысым не смешно? – надулся Денис.
– А лысым модно.
– Что ему купить? – повернулся ко мне Саша, остановившись возле вещевого рынка.
– Белье, спортивный костюм, ветровку, шорты, кеды. Лучше пойти мне.
– Нет, сиди в машине, – сказал он. – Справимся, как считаешь, Денис?
Тот хмуро кивнул. Я достала деньги, доллары не так давно мы поменяли, и наличности оставалось приличное количество. Они ушли, а я стала терзаться. На все денег не хватит, и подойти к этому вопросу надо серьезно, то есть купить по-настоящему необходимое. Потом стало горько: ребенка так в лагерь не собирают, впопыхах, со знакомым соседом. Ничего у меня толком не получается, и в лагере мой Денис будет точно сирота: сего нет и то положить забыли. Я заревела с досады, но быстро вытерла слезы, потому что Денис с Сашей уже возвращались с большой холщовой сумкой, которую несли вместе.
– Ну? – забеспокоилась я.
– Вроде все купили, – заверил Саша.
– Денег хватило?
– У меня было с собой немного.
Денис был доволен, и если бы не явное нежелание расставаться со мной, возможно, и счастлив. Как видно, отдыхом в лагере он успел заинтересоваться.
– Надо печенья купить и конфет, – сказала я, заметив киоск.
– Саш, что я, маленький?
– А я маленькая? А печенье люблю, и ты тоже, и нечего придуриваться. Возьми сотню, это с собой, мало ли: лимонаду купить или еще чего…
– Да не надо мне…
– Как же, не надо. Все с деньгами приедут, а ты хуже?
Наконец со сборами покончили, Дениса подстригли, и пора им было уезжать. Вместо радости, оттого что мальчишка будет в безопасности, под присмотром, в тепле и сытости, я вдруг почувствовала страшную тоску, точно прощалась с ним навеки.
– Ты меня проводишь? – испуганно спросил он, уяснив из нашего разговора, что в лагерь я не поеду.
– Нет, – с излишней суровостью ответила я. – Мне надо заскочить на квартиру, забрать наши вещи… Ты же знаешь, хозяйка может явиться в любой момент.
– А кто меня заберет из лагеря? Ты? – еще больше перепугался он.
– Конечно, я. Кто ж еще? У тебя что, родни полгорода? Отдыхай и ни о чем не беспокойся. Обещаю, при первой возможности я приеду. Веришь?
– Верю, – сказал он и отвернулся. Все это становилось невыносимым.
– Саша, останови здесь, – попросила я. – Все, пока. – Я потрепала Дениса по плечу и добавила: – Советую бросить курить. Потом, может, и я порву с дурными привычками, на тебя глядя.
Я вышла, хлопнула дверью и махнула рукой. Денис выглянул в окно, и я поняла, что с ним сейчас происходит, торопливо отвернулась и пошла прочь. Конечно, надо было ехать с мальчишкой, убедиться, что в лагерь его примут и устроят. Но Саша дал понять, что вместе ехать неразумно. Наверное, он прав. Только сейчас от этого не легче. Я шла по улице и рыдала взахлеб, не обращая внимания на прохожих. «Так лучше, – твердила я. – Он освоится, привыкнет… Ничего не лучше, со мной ему лучше, со мной… Пусть на чердаке или на помойке… Это тебе лучше, потому что ты трусиха и эгоистка. А парню пора отвыкать от твоего общества. Ты же знаешь, что не сможешь быть рядом: если и останешься живой, то сядешь в тюрьму… Я могу ему письма писать, он будет знать, что я его люблю… ага, а при случае и похвалится: есть у меня тетка, в тюрьме срок мотает». Я взвыла от бессилия, а несколько человек рядом на меня оглянулись. Все, хватит, поплакала. Теперь я могу только молиться, чтобы мальчишке повезло.
Минут через двадцать я замерла посреди улицы, силясь понять, где нахожусь. До дома Веркиной подруги отсюда было довольно далеко, и я пошлепала к остановке. Собственно, в квартире мне нечего было делать. Но в кухонной плите, в духовке, спрятано оружие. Когда идет охота, с ним спокойней, да и хорошему человеку ни к чему такой подарок в доме. Я запрыгнула в троллейбус и встала в проходе, тупо глядя в окно. С того момента, как мы расстались с Денисом, я не видела в своей жизни ни малейшего смысла.
«Хватит, – ближе к конечной остановке рассвирепела я. – Сделай что-нибудь путное и, возможно, вернешь ребенка».
Это проще было сказать, чем сделать, кому знать, как не мне?
