– Они что, придурки?
– Почему? – насторожился Ряха.
– Кто ж так картины покупает? – удивилась я. – Ведь нужен эксперт, и вообще…
– Вообще нас не касается, – перебил Витька. – Если эти типы чего замыслили, им с Самсоном разбираться, а я бы им этого не советовал.
Однако, несмотря на Витькины слова, видно было, что я зародила в душах друзей сомнения. На кейс они взирали, хмуря мудрые лбы.
– Чего теперь? – задала я вопрос.
– Бабки Самсону отвезем, – с неохотой ответил Ряха. – Кстати, нам доля причитается.
– Не вздумайте брать деньги, – посуровела я. – Филонов липовый, вот увидите, добра от этих денег не будет.
– А ты не каркай, – обиделся Витек, косясь на кейс. – Поехали.
В этот момент в прихожую вышла Груня и спросила:
– Куда?
– Бабки отвезем.
– Мы с вами, – заявила она и пошла за Пафнутием и корзиной.
– Ты что? – обиделся Витька. – Куда с нами? К Самсону?
– А вы к нему? Значит, и мы туда же.
– Ты спятила, что ли? Я к Самсону с бабой поеду? Ты, Груня… короче, ты не права.
– По ушам мне можешь не ездить, – повысила она голос. – Скажи прямо: мы семья или нет?
– Семья, – испуганно кивнул Витька.
– Вот. Ты что попу говорил, когда венчался? «И в горе, и в радости». У тебя сегодня что?
– Ну… я не знаю…
– Тем более надо вместе. И без базаров. Мы можем в машине подождать, если тебе за жену стыдно.
– Не в этом дело, – робко заговорил Ряха, но Груня гневно сверкнула глазами:
– Ты что ж, клятву не уважаешь?
– Ряха перед попом не клялся, – влезла я, а Груня отрезала:
– Вот пусть дома и сидит.
– Ты, Груня, дура совсем, – приуныл Витька. – То есть ты, как бы это… недопонимаешь.
– Все я понимаю, – ответила она. – Поехали.
Кончилось тем, что поехали мы все вместе, и тут началась маета. Витька сидел за рулем и вроде как оглох, а Ряха с томлением пялился на кейс, лежащий на его коленях, и даже постукивал по нему пальцами.
– Приличные деньги, – заметил он тихо.
– Отвянь, – твердо заявил Витек. – Папуля что сказал? Денег не брать. Все. Заметано. И не нервируй меня.
– Нет так нет, – обиделся Ряха и стал смотреть в окно.
Через полчаса мы подъехали к казино «Олимпия», Витька взял кейс и, сказав:
– Ждите здесь и не высовывайтесь, – направился к боковому входу.
– Папуля у тебя, конечно, гений, – вздохнул Ряха, провожая друга взглядом, – но бабки все же приличные.
Витька вернулся минут через десять, сел в машину и, ничего не говоря, поехал по проспекту. Мы тоже молчали. Ряха печалился, а Груня удовлетворенно улыбалась. Я же совершенно не знала, как относиться к происходящему. Филонова нарисовал папа, неужто за картину отвалили настоящие деньги?
В этот момент за нашей спиной что-то грохнуло. Мы втянули головы в плечи, а потом дружно оглянулись. Второй этаж «Олимпии» был объят пламенем, из открытых настежь дверей ломились люди, а ор стоял такой, что уши закладывало.
– Ряха! – заорал Витька не своим голосом, жутко бледнея, а тот торопливо перекрестился.
– Это не я… ни сном ни духом, клянусь, брат.
– Ну что за день? – всхлипнул Витька.
Мы с Груней совершенно ничего не понимали и потому молчали, только таращили глаза. Парни загнали джип в какой-то переулок, и мы пошли взглянуть, что происходит в «Олимпии». Когда мы пробрались сквозь толпу, там уже успели выставить оцепление. Подъехали пожарные машины, потом машин стало столько, что не протолкнешься, потом из здания что-то вынесли на носилках.
– Ой, блин… – прошептал Витька, предварительно сосчитав количество носилок.
– Думаешь, все? – сочувственно спросил Ряха.
