– Хорошо, коли так. Однако я имею право на собственное мнение. Ты могла убить девчонку, а Черник что-то видел, но боялся в этом признаться, не понимая, что происходит, оттого-то и нервничал. Вчера он в горячке сказал об этом, и ты решила, что он опасен.
– Если бы я решила его убить, то не стала бы использовать свою машину. Уж на это бы у меня ума хватило.
– Значит, тебя подставляют? А смысл?
– Смысл есть. Мы трясем чужое грязное белье. Ты и я. Кому-то это пришлось не по вкусу. Предположим, вчера меня пытались убрать, однако киллер оказался недотепой, и ребятам срочно пришлось все переигрывать. Результат налицо: ты должен быть трупом, а я беспокоиться лишь о том, чтобы не оказаться в тюрьме уже сегодня.
Лукьянов пожал плечами, никак не прокомментировав мои слова. Я села в кресло, запрокинула голову и закрыла глаза.
– Представляешь себя на зоне? – развеселился он, устраиваясь рядом.
– Не смеши. Я скончаюсь от сердечного приступа на следующий день после ареста.
– А как же большая любовь Деда? К тебе, я имею в виду?
– Любовь приходит и уходит, а у него грандиозные замыслы. Можешь мне поверить, ради меня он ими не пожертвует… Худо мне…
– Представляю.
– Я говорю не о душевных ранах. Кажется, у меня температура.
– Выпей аспирин.
– Обязательно. Только сначала навещу одного человека.
– Соседа Черника?
– Нет, своего соседа.
Оставив Лукьянова в некотором недоумении, я прошла в гостиную, переоделась и постаралась придать себе достойный вид, но через пять минут поняла, что дело это зряшное, и махнула рукой, после чего отправилась к отставному генералу.
На душе было муторно, и что-то подсказывало, что будет еще хуже. Так и оказалось. Генерал открыл сразу, свежевыбритый, подтянутый, в белой рубашке, форменных брюках и тапочках, моему приходу он удивился, хотя вида старался не подавать.
– Здравствуйте, Оленька, – сказал генерал ласково. – Ведь я прав, вас зовут Ольга?
– Да. А вас Константин Павлович?
– Приятно, что вы этим поинтересовались, – улыбнулся он. – Прошу вас. Сын со своей супругой на работе, а я, как всегда, коротаю время за шахматами.
Квартира у него была меньше моей и не так шикарно отделана, зато уютная. Чувствовалось, что люди здесь живут, а не ночуют, как я.
– Извините за визит…
– Да что вы, – замахал он руками, – я очень рад. Знаете, я ведь почти не выхожу из квартиры. Сердце, астма… Играю в шахматы сам с собой да на балконе торчу… Вы, верно, заметили?
– Заметила.
– Да-да… вы иногда машете мне рукой. Не скрою, мне это приятно. Такое чувство, что мы с вами не совсем чужие люди. Вы понимаете, что я имею в виду?
– Понимаю.
– Я недавно в этом городе, переехал к сыну, когда умерла жена… знакомыми не обзавелся, все мои друзья далеко, да и вся жизнь там осталась… А здесь… доживаю, одним словом. Так что произошло, Оленька? Ведь вы не просто так пришли?
– Скверная со мной вышла история…
– Попали в аварию?
– Почему? – насторожилась я.
– Ну… вы так выглядите… и вчера, когда вы выезжали, я подумал… извините, это не мое дело.
– Как раз об этом я и хотела поговорить, – сказала я, чувствуя, что судьба посылает мне очередное испытание. – Во сколько примерно вы меня видели?
– Я взглянул на часы, знаете, старая привычка все отмечать… было 12.10.
– Вы видели мою машину? – пытаясь держаться спокойно, уточнила я. Выходило, что я покинула свой дом на машине примерно в то время, когда в действительности подъезжала к дому Черника.
– Я видел вас, – пытаясь скрыть недоумение, сказал генерал. – То есть машину, конечно. Вы открыли окно и помахали мне рукой, я вам ответил тем же.
Это произвело на меня впечатление. Подставляют меня вполне профессионально.
– Константин Павлович, – подумав, сказала я, – следующий мой вопрос может вас удивить, но постарайтесь ответить на него. Вы случайно не видели, как я покидала дом где-то около двенадцати? Не на машине. И не заметили ли вы человека, мужчину или женщину, которые примерно в это время входили в мою квартиру?
