– Попробую. Новости есть?
– Еще бы, и одна хуже другой.
Я положила трубку и взглянула на Лукьянова. Усмехаться он перестал и теперь с постным видом что-то разглядывал на стене напротив. Если учесть, что, кроме обоев, на ней ничего не было, это даже становилось занятным.
– Значит, тебя подставляют? – изрек он.
– Да нет, – улыбнулась я, – дружески шутят, не более.
Он усмехнулся и стал смотреть на меня, но как-то чувствовалось, что стена ему нравилась больше.
– Я его не убивала, – сказала я, просто для того, чтобы что-то сказать.
– Может быть, – флегматично отозвался Саша, – а может, и убила. Не в том дело.
– А в чем?
– В том, кому это надо, разумеется, – поднял он брови, тем самым выражая недоумение моей бестолковостью. – У тебя есть план? – спросил он.
– А у тебя?
– Буду следить за развитием событий.
– Тоже мне план. Кстати, зачем ты снял наблюдение за Черником? – спросила я. – Выглядит подозрительно.
– Для кого? – хохотнул Лукьянов.
– Для меня.
– Ну, это не страшно. Видишь ли, ситуация сложилась непростая, надо было ее как-то разрулить.
– Разрулить? – хмыкнула я. – И что, разрулил?
– Теперь начинается самое интересное. Смотри, сколько событий произошло в одну ночь. Дело явно сдвинулось с мертвой точки.
– Гад ты, Саша Тихий, – серьезно заявила я.
Услышав свое прозвище, он и бровью не повел, но его глаза изменили выражение.
– Не пойму, что ты имеешь в виду, – хмыкнул он.
– Да неужто? Ты ж не в шахматы играешь, ты человеком жертвуешь, а не пешкой. Душа-то не болит? Впрочем, душа – это из области фантастики. Значит, ты снял наблюдение за Черником в надежде, что его прихлопнут, а ты выяснишь, кому это нужно?
– Примерно так, – кивнул он.
– А не проще было бы продолжать вести наблюдение? Глядишь, убийца попал бы в поле нашего зрения.
– Вряд ли. У вас секреты не в ходу, метете языком, точно бабы. И о том, что за ним наблюдают, наверняка знала каждая собака. Черник был бы жив и здоров, по крайней мере еще какое-то время, а у нас выборы, надо торопиться. Вся штука в том, что понять на данном этапе, кто есть кто, весьма сложно. Ты понимаешь?
– Еще бы. Верить никому нельзя.
– Точно. И лучшее тому подтверждение – смерть Черника. Пока за ним вели наблюдение, его никто не трогал, а как только его сняли…
– Занятно, – вздохнула я и пошла пить таблетки. Конечно, он прав. Где свои, а где не очень свои, сам черт не разберет. И мы кому-то здорово мешаем, оттого и решили избавиться и от меня, и от Лукьянова. Хотя, может, он сам решил избавиться от меня? А что, у нас застарелая вражда, о которой мне ничего не известно.
– Значит, ты наводила обо мне справки? – спросил он.
– Само собой, – крикнула я из кухни. – Ты же мной тоже интересовался. Так что наша любовь обоюдна. У меня вопрос, – возвращаясь, продолжила я. – Ты собираешься следить за развитием событий из моей квартиры?
– А что?
– Ну… мне стоит сменить место жительства. Мой друг из органов настроен весьма решительно.
– Я думаю, несмотря на это, он предупредит тебя, и мы успеем смыться.
– Как восхитительно это прозвучало…
– Что тебя восхитило?
– Местоимение «мы». Ладно, следи за развитием событий, а я отправляюсь спать. Я не могу достойно нести возложенную на меня миссию с повышенной температурой. – Я отключила сотовый и в самом деле уснула.
Разбудил меня Лукьянов, потряс за плечо и, кивнув на телефон, заявил:
– По-моему, что-то срочное.
Автоответчик голосом Волкова взывал:
– «Да возьми ты трубку, черт тебя дери…»
