– Что ж, попробовать можно, – пожал плечами Лукьянов.
Тетку Маргариты Назаровны мы нашли в парке, она сидела на скамейке в компании милого старичка, приветливо улыбнувшегося нам.
– Вы уже закончили? – спросила женщина, звали ее, кстати сказать, Капитолиной Васильевной.
– Да. Извините, наш визит формальность, но формальность необходимая.
– Я понимаю. Надеюсь, вы Риточку не очень расстроили? – Она поднялась со скамейки, намереваясь идти к племяннице.
– Мы вас задержим на пять минут, – сказал Лукьянов, причем произнес это так, что женщина с готовностью кивнула:
– Да, конечно.
– Скажите, пожалуйста, вашей племяннице кто-нибудь помогает? Какой-нибудь фонд…
– Что вы, – усмехнулась женщина. – Бывший Риточкин муж дает деньги на лекарства. Вот сюда нас отправил.
– Как муж? Он же умер? – не поняла я.
– Это ее второй муж умер несколько лет назад, не смог пережить той страшной трагедии. У него сердце больное, а тут весь этот ужас. Сергей Станиславович любил Леночку как родную дочь. Они ведь поженились, когда Леночке было всего два годика. Своих детей у него не было, так что сами понимаете… А Леночка не ребенок, а ангелочек была, такую не полюбить невозможно. Он даже удочерил ее, хотя отец был против. Но потом он вынужден был признать, что для ребенка так лучше. Рита с мужем сменили квартиру, чтобы никто не узнал, и Леночка даже не догадывалась. Отца она называла дядя Сева. Он их навещал, но всегда держался в рамках. Эта трагедия всех искалечила, – закончила она со вздохом.
– А кто же настоящий отец Леночки? – насторожилась я.
– Они вместе с Ритой учились в институте. Он на три года старше. Выскочила замуж на первом курсе, обычный студенческий роман. Пожили немного, поняли, что не подходят друг другу. Разошлись. Но Сева всегда принимал участие в ее жизни, надо отдать ему должное. И Леночку очень любил. Знаете, у него жизнь тоже не сложилась. Третий брак, а детей нет. Я имею в виду, кроме Леночки…
– Как его фамилия? – теряя терпение, спросил Лукьянов.
– Игнатов, – охотно ответила Капитолина Васильевна. – Игнатов Всеволод Владимирович.
– Это не тот Игнатов…
– Да, он теперь человек известный и состоятельный. Если бы не его помощь…
– Спасибо, – в два голоса сказали мы и заспешили к выходу.
– Твоему менту поленом бы по башке, – прошипел Лукьянов. – Он что, не мог…
– Не ори. Девочку удочерил отчим. Как ее свяжешь с Игнатовым? А юношеские романы мало кого интересуют. Что-то тошно мне, друг мой Сашка, – вздохнула я.
– Чего тебе тошно? Убийцу, считай, нашли. Не убийцу, заказчика. Все четверо сыграли в ящик, следовательно, теперь дядя успокоится. Убивать больше некого. Исполнителей мы вряд ли найдем, раз это наемники. А это наемники. Игнатов со своими бабками мог позволить себе самых лучших. Если честно, я мужика осуждать за это не могу. Единственный ребенок… Ты материалы дела читала? Кишки выворачивает. Простить такое невозможно. Вот он дождался, когда Краснов выйдет, и порешил всех зараз, чтоб не разбежались, как тараканы.
– И что теперь прикажешь делать? – скривилась я.
– Это у ментов голова должна болеть. Пусть ищут доказательства. Может, повезет и в самом деле что найдут.
– Тоска, – протянула я с отчаянием и набрала номер Вешнякова. – Настоящий отец Лены Лисициной – Игнатов, – сообщила я со вздохом и в ответ услышала:
– Уже знаю. Мы тоже не лаптем щи хлебаем. И как мы его зацепим, скажи на милость? Придем и предложим покаяться?
– Это твоя проблема. Я отправляюсь к Деду, докладываю и забываю об этом деле, как о страшном сне.
– Везет же некоторым…
– Ага. Есть справедливость на свете.
Я простилась с Вешняковым. Мы как раз подошли к машине.
– К Деду отправишься прямо сейчас?
– А чего тянуть?
– Правильно. Отвези меня домой, соберу вещички, пора отчаливать.
– Сегодня?
– А чего тянуть? – передразнил он.
– В самом деле, – кивнула я. – Поехали.
В квартиру я входить не стала, дождалась, когда Лукьянов выйдет из машины, махнула рукой:
– Ключи оставь себе. На память. Или выброси.
– Оставлю. Вдруг пригодятся?
