покоя.
– Мы вот что узнать хотели, не было ли у кого в гостях мужчины с усами?
Вопрос поверг присутствующих в раздумье. Если честно, спроси меня такое, я бы тоже не могла ответить, однако сельчане оказались на высоте.
– У меня сын усы носит, – сообщила одна из жительниц, – приезжал картошку сажать. А чего?
– Ничего, – торопливо ответила я, боясь, что Женька спросит: «А жив ли ваш сын в настоящий момент?» – и доведет субтильную старушку до инфаркта.
Общими усилиями вспомнили еще четверых усатых, но нам от этого было ни жарко, ни холодно, раз проверить невозможно, живы они сейчас или нет, то есть проверить можно и даже нужно, но заниматься этим должна милиция, а нам за самодеятельность, чего доброго, еще и по шеям надают. Женька все-таки не удержалась и спросила:
– А никто недавно в округе не исчезал? – Бабки дружно переглянулись, после чего уставились на нас с непониманием в лицах. – Ну… может быть, кто-то уехал и до сих пор не вернулся?
Я кашлянула, давая понять подруге, что увлекаться не стоит, и, когда она замолчала, спросила тетку Августу:
– Иван дома?
– Зачем он вам? – насторожилась она.
– Хотели у него про мельницу спросить, мальчишки народ приметливый, может, заметил кого?
– Да я его с вечера не видела, убрел куда-то. Слышу, дверью хлопнул часов в одиннадцать, а уж утром встала, терраса пустая. Он там обычно спит. Есть захочет, явится.
– А у кого хранятся ключи от замка на мельнице? – Мой вопрос удивил женщин.
– Так мельницу никто и не запирал…
– Может, участковый? – выдвинул идею Василий. – Чтоб, значит, кто из детни не залез и шею не свернул. Хотя какая у нас детня… – Тут он нахмурился, посмотрел немного осмысленнее и спросил: – А замок какой?
– Обыкновенный, – ответила я, мало что соображая в замках.
– Ключ снизу вставляется? – не унимался Василий.
– Да… кажется.
– Так у меня замок пропал вместе с ключами. Валялся на верстаке, а тут Гутя попросила замок, чтоб баню закрыть, а его и нету… Может, мой замок?
– Может, – пожала я плечами.
– Пойду взгляну. – Василий устремился в сторону мельницы без видимых признаков недавних возлияний. Как видно, мысль о замке, точнее о его возможном возвращении к хозяину, подействовала на него самым благоприятным образом.
Женщины продолжили разговор, решая, как сообщить зарученскому батюшке о чудесном обнаружении иконы, а мы с Женькой вспомнили, что в пансионате начался завтрак, и поспешили туда – после утренних приключений очень хотелось кушать. Я шла впереди, пытаясь понять, что меня так беспокоит, пока Женька не сказала:
– Странно, что Вова Татарин до сих пор дома не появился.
Я сбилась с шага и уставилась в глаза подруги.
– Ты думаешь?..
– Ой, – пискнула она, – я не думала, а теперь, когда ты спросила… Но ведь голова была не Вовина?
– Не Вовина, – почти уверенно кивнула я. – Отсутствие Ивана Бородина меня тоже очень тревожит. После завтрака пойдем их искать.
– Может, мы напрасно драматизируем? – забегая вперед, заговорила подружка. – Вова в самом деле может спать в канаве, а Иван Бородин – ребенок, у детей обычно много дел. Гуляет где-нибудь. Ты знаешь, Анфиса, я была бы рада, если б нам голова просто привиделась с перепугу.
– Мне вот что пришло в голову. Вчера у тетки Августы парень вел себя странно. Вроде чего-то испугался.
– Чего ему бояться?
– Думаю, он нас ночью на мельнице увидел, оттого вчера и не обрадовался нашему приходу, опасался, что мы его узнали и бабке нажалуемся.
– Анфиса, как считаешь, с рюкзаком Иван был? Зеленый охотник должен быть гигантского роста. А тот, который нам встретился?
– Чего ты меня спрашиваешь, ты же рядом стояла.
– Стояла, – согласилась Женька, – но с перепугу не разобрала.
– Если честно, я тоже. Одно очевидно, на гиганта встреченный нами тип не тянет, не то мы бы с ним справиться не смогли.
– Это точно, – с грустью согласилась Женька. Мне ее чувства были понятны, кому ж приятно думать, что убийство совершил ребенок, хоть и слабоумный. – Может, померещилось, – вздохнула она, и далее мы шли молча.
Когда мы с Женькой появились в столовой, там уже собрались все постояльцы.
