Волоком тащили, труп, он ведь тяжелый, особливо если затвердеть успел. Дружок, давай, не подведи… нюхай.
Если честно, в Дружка я не очень верила, не похоже, чтобы пес заслужил благодарность уголовного розыска. Одно хорошо – несмотря на отсутствие трупа, Василий Иванович не сомневается, что он был. Тут я подумала, что милицию наш рассказ вряд ли убедит, даже если участковый с нами согласится. Им либо подавай улики, либо… Додумать я не успела, Дружок заспешил в направлении реки, и мы бросились за ним. Время от времени Василий Иванович останавливался и обследовал землю. След на траве был отчетливо заметен, но это ночью, а утром, когда роса высохнет, трава поднимется… «Ни черта мы не докажем», – в сердцах решила я.
Собака вывела нас на высокий берег реки и отчаянно залаяла.
– Так и есть, – пробормотал сильно запыхавшийся Василий Иванович. – В воду сбросили… Завтра вызовем водолазов и найдем. Говорите, злоумышленников двое было?
– Утверждать не берусь, – ответила я раньше, чем Женька принялась фантазировать. – Мы здорово испугались. Мелькнуло что-то вроде теней, а потом шаги… – Тут в голову мне пришла одна мысль: если предположить, что преступников двое и явились они из пансионата (а с того места, где мы стояли, до него подать рукой), на ум приходит только одна пара: писатель с женой. Неужто они? А если все-таки Николай? Привез с собой сообщника… тому даже необязательно в деревне появляться. Нет, лучше мне о своих догадках помалкивать, навру с три короба, а людям неприятности, пусть в милиции сами разбираются.
– Идемте-ка в пансионат, – заявил Василий Иванович, как видно, имея свои мысли насчет преступников.
Через пятнадцать минут мы уже входили в холл, сонная дежурная сообщила, что все давно спят, но на нас данное утверждение впечатления не произвело.
– Василий Иванович, – зашептала я ему на ухо, – вы всех в холле соберите, а я пройдусь по комнатам, если кто-то из них сейчас выходил, обувь должна быть мокрой…
– Молодец, Анфиса, – кивнул он. Женька перестала дрожать и с видимым облегчением устроилась в кресле.
Через несколько минут в холл спустился Валера, затем Владислав Петрович, сонно щурясь, последней появилась Лидия Артуровна, выглядела она очень недовольной.
– Что за шум? – спросила она капризно.
– Произошло ЧП, – заявил участковый. – Я хотел бы знать, кто из вас покидал дом в течение последнего часа.
– Шутите? – поднял брови Валера. – Кому придет охота гулять в эту пору? – Тут взгляд его остановился на нас с Женькой, надо сказать, выглядели мы занятно, как, впрочем, и Василий Иванович. Джинсы мокрые до самых коленей, на них налипла какая-то трава, собачник и просто грязь. – Да что случилось-то? – испуганно спросил Валера.
– До прибытия милиции вынужден умолчать. Анфиса, у вас есть телефон? – обратился он ко мне, достал бумажку из кармана и протянул со словами: – Вот, позвоните срочно.
Позвонить я не могла, так как из-за местоположения дома связи не было и приходилось подниматься на гору, о чем я Василию Ивановичу рассказывала, вряд ли он это забыл, значит, имел в виду другое.
– Хорошо, – кивнула я, направляясь к лестнице. Писатель проводил меня настороженным взглядом, его жена откровенно враждебным.
Обе комнаты, и Валеры, и писателя, были открыты. Впрочем, если бы они позаботились запереть их, отправляясь по тревоге в холл, это само по себе выглядело бы подозрительным. Я вошла в комнату писателя и быстро все осмотрела. У мадам обуви немного: босоножки, туфли на высоченном каблуке и кроссовки (сухие), у самого писателя ботинки и резиновые сапоги, на первый взгляд в них сегодня не выходили, однако рифленая подошва говорила об обратном, она была влажной. Скорее всего сапоги заботливо вытерли сухой тряпкой, проделать такое с подошвой затруднительно. Значит, либо Владислав Петрович не так давно выходил в этих самых сапогах, либо решил их вымыть на ночь глядя. Я перебралась в комнату Валеры, но здесь меня постигло разочарование: ничего такого, что позволило бы уличить его в том, что он тайно покидал комнату.
Я вернулась в холл и услышала, как писатель раздраженно говорит:
– Да, я выходил ночью. Мне не спалось, и я немного прогулялся в саду, это что, запрещено?
– Нет, – торопливо заверил Василий Иванович. – Я просто хотел узнать, не заметили вы чего-нибудь подозрительного или, возможно, что-то слышали?
– Я ничего не видел и не слышал, – отрезал писатель.
Дальнейший разговор никаких результатов не дал. Обычная вещь: никто ничего не видел и не слышал, завтра прибудет милиция, и как бы нам с подружкой при таком раскладе в дураках не остаться. Труп видели только мы и голову тоже… Чего доброго – менты решат, что мы и есть преступницы, а воду мутим, чтоб отвести от себя подозрение.
От этой мысли мне сделалось так нехорошо, что продолжение разговора я даже не слышала, а в себя пришла, только когда Женька ткнула меня локтем в бок, и я сообразила, что в холле остались мы вчетвером: участковый, дежурная и мы с подругой. Девушка подтвердила, что Владислав Петрович действительно выходил в парк и гулял минут пятнадцать, она лично за ним дверь запирала.
– Это ничего не значит, – заметила Женька. – Он мог выйти на пятнадцать минут, вернуться, затем выбраться через окно и преспокойно стащить труп.
Я поведала ей о своих исследованиях и горестно вздохнула:
– В лесу как будто были двое. Но мадам и Валера, похоже, комнат не покидали.
– А если кто-то из них не стал рисковать и свою обувь просто выбросил?
– Тогда мы должны ее найти, – недовольно заметила я.
– Обувь? – вытаращила глаза Женька. – И где ее искать?
