– Нет. Я хитрый, я кустами. На мельницу пошел, окропил голову святой водой, у бабы взял.
– И отслужил молебен?
– Ага. Как батюшка в церкви. Меня баба водила, когда мост был. Красиво.
– Тебе очень служба понравилась?
– Ага. Я хотел батюшке помогать, но баба не пускает…
– Ты отслужил молебен и закопал голову. Днем?
– Нет, я не знал, как надо. И пошел к Ивану Ивановичу узнать. Просил про Зеленого охотника рассказать.
– Ты ему про голову сообщил?
– Да. Но он не поверил, не пошел смотреть. Я думал, думал, дождался ночи, отслужил еще раз молебен и пошел хоронить. Я возле часовни хотел.
– Но столкнулся с нами?
– Ага. Вернулся и зарыл ее возле мельницы.
– Молодец. Ты ее в рюкзаке зарыл?
– Нет. В пакете, как лежала.
– В рюкзаке еще что-нибудь было?
– Было, но я не смотрел. Страшно.
– А рюкзак куда дел?
– Выбросил. Хотел в реку, но с болота завыло, оборотень. А у меня ни ружья, ни пули. И я рюкзак под кустом спрятал.
– А собачка нашла, – пробормотала Женька.
– Чего ж теперь будет-то? – жалобно спросила Августа Поликарповна, а Иван испуганно вцепился в одеяло.
– Не думаю, что у вас возникнут неприятности, мальчик ни в чем не виноват. – На самом деле теперь я здорово опасалась за жизнь ребенка. Ведь он свидетель, хотя его показания никакой суд к сведению не примет, но убийца… – Зеленый охотник шел от пансионата, когда его догнал тот, другой?
– Ага, – кивнул Иван, но как-то вяло, стало ясно: мальчик напуган или разговор его утомил.
– А голос тебе знакомым не показался? – не отступала я. – Может, ты его раньше слышал или позднее?
– Нет, голос у него страшный, он шипел, как змея…
– Понятно, – брякнула Женька.
– Ты молодец, – сказала я мальчишке, совершенно не зная, как его ободрить.
Мы втроем покинули терраску, и я зашептала Августе Поликарповне:
– Присмотрите за Ваней, лучше если он немного дома посидит.
Я очень рассчитывала, что утром все-таки появится милиция и парень будет в безопасности. Надо было срочно сообщить участковому о разговоре с Иваном и проверить его слова.
– Неужто к мельнице пойдем? – спросила Женька, когда мы вышли на улицу. Если честно, доставать из земли голову меня не смогли бы заставить никакие силы небесные, но, чтобы не выглядеть завтра идиотками, не худо бы убедиться, что парень не фантазировал.
– Мы только удостоверимся, что рядом с дверью лежит камень…
Женька вяло согласилась, и мы пошли к мельнице.
Камень был, огромный и плоский, и лежал в трех шагах от двери. Земля вокруг него была рыхлой, так что, возможно, недавно здесь действительно копали…
– Вот тебе и нечистая сила, – косясь на Женьку, проворчала я.
– Да уж… Одно меня смущает, на болоте Иван должен был видеть физиономию этого типа, при чем здесь черное пятно?
– Москитная сетка или шапка с прорезями для глаз. И не забывай, пожалуйста, что ум у мальчика своеобразный и увиденное он интерпретирует по-своему…
– Давай прикинем, что у нас есть, – садясь на ступеньку возле двери, вздохнула Женька. – То, что убийца как-то связан с пансионатом, – не вопрос. Если парень не путает, убийство произошло как раз в ту ночь, когда мы подслушали разговор писателя с неизвестным типом. Разговор, прямо скажем, подозрительный. Дядя уходит, и писатель следом. Догнал его в лесу и укокошил. Спрятал в кустах, но на следующий день ему пришло в голову, что труп найдут и опознают и тогда следствие сможет выйти на убийцу. Он крадет у Ивана Ивановича топор и вновь идет в лес, лишает труп головы и рук, сует в рюкзак и двигает к болоту, чтобы там утопить улики. И тут ему крупно не везет, неизвестно откуда появляется огромная собака. Перепугавшись, он запустил в нее топором, поскользнулся и угодил в воду. А Ванька тем временем спер рюкзак. Голову зарыл, а рюкзак с кистями рук бросил в кусты, где их и нашла собачка. И в этот день писатель жаловался, что угодил в болото.
– То, что он угодил в болото, ничего не доказывает.
– Какие доказательства тебе еще нужны? Ясно как божий день, это писатель.
