– Где труп? – спросил Роман Андреевич, а я пожала плечами. – Может, съездим к Николаеву и взломаем дверь у него? Вдруг труп там?
– Мы не можем оставить квартиру открытой, – пролепетала я, и это было сущей правдой.
Я заплакала от жалости к себе и Женьке, конечно, тоже. Мы с мужем устроились на ее диване, где и продремали в обнимку до восьми часов утра. Ровно в восемь Ромке позвонили по радиотелефону, он выслушал сообщение, закатил глаза к потолку и заявил:
– Дорогая, мне срочно нужно на работу.
– Как ты можешь? – возмутилась я.
– Ты имеешь в виду Евгению Петровну? Она жива, здорова, если не считать небольших отклонений в психике, и с минуту на минуту появится здесь. – Роман Андреевич чмокнул меня в нос и буквально испарился. Я не успела глаза протереть, а его уже нет в квартире. На всякий случай я подошла к окну, муж как раз садился в свою машину, помахал мне рукой и исчез вторично, на этот раз за углом соседнего дома, а я села в кресло и стала волноваться и ждать подругу.
– Что за дерьмо?! – завопила та в прихожей минут через двадцать. Я кинулась туда и увидела Женьку, злющую, но совершенно живую и без видимых увечий.
– Женечка, – ахнула я, – ты жива, слава богу, я всю ночь места себе не находила… это просто ужас.
– Ужас, не то слово, – вздохнула Женька. Мы обнялись, и она пожаловалась: – Ты еще не знаешь, что я пережила.
– Тебе угрожали, пытали?
– Не, до этого не дошло. Но до чего подлый народ менты. Забрали нас в каталажку и продержали до восьми утра. Прикинь? До восьми утра личности выясняли, а когда я им сказала, кто они такие, посоветовали носить с собой паспорт. Я что, лицо кавказской национальности? Нет, я на них в суд подам. Удостоверение мое даже смотреть не стали… Напишу статью о произволе в милиции и подам в суд. Вот честное слово…
– Не надо в суд, – пролепетала я, начав кое-что понимать, и неожиданно для самой себя рявкнула: – Где ты была?
– Я кому рассказываю о горестях? Для кого стараюсь?
– Где ты была до этого? – возвысила я голос.
– А… С Вадимом, махнули к нему на дачу. Дачка у него, скажу я тебе, покруче машинки. Камин, шкура на полу… в общем, все как в лучших домах. Ты чего глаза выпучила, о каминах никогда не слышала? – насторожилась подружка.
– Идиотка! – всхлипнула я. – Она там на шкурах прохлаждается, а я здесь едва рассудка не лишилась, заставила Ромку взломать дверь, думала, ты уже мертвая. А она черт-те чем черт-те с кем занимается.
– Я полночи в ментовке куковала. Словили возле поворота на Абрамцево с мигалками, автоматами, точно мы тонну героина тащим, и ничего не объясняют. Я грешным делом решила, может, Вадим тачку того…
– Ты фамилию своего Вадима знаешь? – зарычала я.
– Ну…
– Как его фамилия, несчастная?
– Не помню, простая какая-то…
– Точно, простая. Николаев Вадим Александрович.
– Ну и что? – В этом месте Женька протяжно свистнула и устроилась в кресле. – Иди ты, – сказала она, немного повращав глазами. – Тот самый?
– Конечно.
– Чепуха получается. Когда мы пришли к нему в офис, он не пожелал с нами встретиться, а вчера вдруг сам явился. А как он вообще нас нашел?
– Объявление, – вздохнула я. – Наверняка это он звонил, якобы с телефонной станции.
– А вот это мы сейчас выясним, – обрадовалась Женька. – Едем к нему немедленно!
Но немедленно не получилось, сначала пришлось найти слесаря, а для этого изрядно побегать, то есть бегала Женька, я сторожила квартиру и прикидывала, стоит ли ей рассказывать, кому она обязана гостеванием в милиции. На все это ушло часа три, не меньше, я так ничего не решила, но, когда Женька вспоминала о произволе милиции и начинала гневаться, я спокойно и даже ласково напоминала, что всем нам свойственно ошибаться, и милиции в том числе, дело это житейское, и не стоит принимать его близко к сердцу. Женька подозрительно на меня поглядывала, но мысль написать разгромную статью вроде бы оставила, по крайней мере, не села за нее немедленно, как это свойственно ее характеру, а решила для начала поехать к Вадиму и вывести его на чистую воду.
– Ты подумай, какие мужики пошли, – качала она головой по дороге в его офис. – Никому верить нельзя. Ведь я была готова поклясться, что он влюбился с первого взгляда… ну, может, со второго… и что? Выходит, все это притворство чистой воды. И никакой тебе любви и замужества в перспективе, а сплошные хитрости.
– Он тебе вопросы задавал?
– Само собой, где родители, чем занимаюсь, какое шампанское мне нравится…
– А по делу? Про Трусова что-нибудь спрашивал?
– Нет. Правда, мы целый час выявляли общих знакомых. Теперь-то ясно, для чего ему это понадобилось.
