– Как там Петечка? – спросила она. – Небось из-за Верки своей расстраивается? – Помолчала и добавила: – Верку жалко, нормальная баба. Чокнутая, но мне нравилась. Что у вас ко мне за вопросы?
– Обычные. Почему расстались с Сафроновым, к примеру?
– Так он, поди, все рассказал? Почему расстались? Да потому что дура. Нашла себе… Петечка тихий, с ним тоска смертная, а здесь ураган страстей. Синяк видите? Это я у подруги задержалась. Конечно, задержалась надолго, но в морду-то зачем? – Она достала бутылку мартини, кивнула на нее и предложила: – Хотите?
– Нет, спасибо.
– Ах да, вы же на службе. Может, я бы с Петечкой не развелась, не застукай он меня с этим козлом. Да и я хороша, чего было мужика к себе в дом тащить? Выпила лишнего, не рассчитала… – Она налила полстакана и принялась вертеть его в руках. – Честно говоря, я-то думала, подуется немного и простит. А он уперся как баран, даром что тихоня. Ну и на развод подал. Я, конечно, разозлилась и в сердцах согласие дала. За козла этого замуж вышла. Вот уж дура так дура.
– А где он, кстати? – проявила я интерес.
– Муженек-то? Хрен его знает. Выгнала. Вчера тут такая баталия была…
– У подруги задержались?
– Денег попросила. Хотела в Испанию махнуть. Вот тебе и Испания. Хорошо хоть в квартиру его не прописала, бог отвел.
– Сафронов вам квартиру оставил?
– Квартиру и машину. А денег ни копейки. Козел-то мой хвастался, что у него денег куры не клюют, оказалось, потому что клевать нечего.
– С Сафроновым у них какие отношения?
– Какие могут быть отношения? Виделись один раз… зато какой.
– Дошло до рукопашной?
– Что вы. Петечка тихий, он драться не умеет, к тому же козел мой на голову выше и в два раза шире, чего с ним драться-то, зубов лишаться? Не знаю, жив ли мой придурок, смурной какой-то, и по телефону звонили раз пятнадцать, чего-то у них там не заладилось.
– Где? – невинно поинтересовалась я. Она залпом выпила и усмехнулась:
– А то не знаете. В ментовке работаете и не знаете? Муж у меня бандит, тюрьма по нему плачет. – Она и сама горько зарыдала, размазывала слезы по лицу и причитала: – Дура я, дура… А вы чего пришли-то? – внезапно осенило ее. – Вы что думаете: мой каким-то боком к этим убийствам? С ума сошли, зачем ему?
– А правда, что вы мужу после развода расправой грозили? – еще больше раззадорила ее я.
– Ну, может, и грозила. Так это в сердцах.
– Знаете, как бывает…
Она не дала мне договорить.
– Да Петечку только гад последний обидеть может, он же точно дитя малое. Он сердце-то мое знает и никогда бы не поверил, что я всерьез. Это уж кто-то наговорил на меня. Верка? Нет, Верка вряд ли. Наверняка эта ведьма, Лапшина. Святоша хренова. – Она в досаде плюнула. – Конечно, она, больше некому. Везде свой нос сует, учит, учит… Она бы лучше о себе подумала, дрянь этакая, связалась со шпаной… пусть на меня посмотрит, узнает, что это за счастье.
В первый момент я даже решила, что ослышалась. Может, Алла шпаной называет Лапшина за какие-то неведомые грехи?
– У Леры что, был любовник? – тихо спросила я.
– Почему был, он и сейчас есть. – Тут Алла переменилась в лице и досадливо махнула рукой. – Не слушайте меня, это я со злости.
– Вы ведь знаете, что Лапшин убит?
Она так вытаращила глаза, что стало ясно: не знает.
– Убит? Да иди ты… Когда?
– Несколько дней назад.
– А убил кто?
– Пока не знаем. Вы о ее любовнике поподробнее.
– Выдумала я все…
– Алла, мы можем здесь поговорить, а можем и в милиции. Если здесь, то никто о нашем разговоре не узнает, а если…
– Ох ты, господи, да мне мой башку оторвет. Я ж клялась и божилась. Слушайте, он психованный, он правда убьет, если обещал.
– Значит, никому о нашем разговоре знать не стоит. Верно?
Она облизнула губы и опять заревела.
– Вот уж точно говорят: язык мой – враг мой. Дружок это моего придурка. Лихов Илья. Такая же шпана. Но бабы от него дуреют. Красивый, зараза. Менял он их по полсотни в год и вдруг тихим стал, на баб не смотрит и с этим делом завязал. – Тут она щелкнула ногтем по бутылке. – Мужики, конечно, заинтересовались, давай пытать, что да как. А он помалкивает, только ухмыляется. Моему, конечно, больше
