испуг.
– Что происходит? – спросила она.
Мне бы и самой очень хотелось знать это. Старый змей, как всегда, пудрит мне мозги, и в этом деле у него есть свои интересы. Или, приставив за мной «хвост», он проявляет заботу о моей безопасности? Остается уповать на последнее, но, как любил выражаться один мой знакомый, «возможны варианты».
– По-моему, он спятил, – произнесла я трагическим шепотом, потому что Ритка ждала ответа. – Он считает, мне опасно передвигаться по улицам.
Теперь на ее лице вновь читалось недоверие.
– Опять что-нибудь натворила?
– Говорю, он спятил. Я занимаюсь этим убийством, Дед решил, что это опасно, хотя сам сказал «найди». Спасибо тебе большое, – немного невпопад закончила я, намереваясь смыться. Не тут-то было. Ритка ухватила меня за руку.
– Ты не зайдешь к нему?
– Он же занят. И вообще, было бы здорово, если ты промолчишь о моем визите.
– И о тачке тоже?
– Само собой, – улыбнулась я. Я подергала рукав и смогла освободиться, чем и не преминула воспользоваться.
Настроение мое лучше не стало. Очень хотелось задать Тагаеву пару вопросов, но что-то подсказывало: вряд ли он станет на них отвечать, а если так, чего ж понапрасну молоть языком?
Я плюхнулась на водительское сиденье, что-то насвистывая.
– Как прошла встреча?
– На уровне.
– Ты ему обо мне рассказала? – спросил он, чуть помедлив, должно быть, тоже сомневался, что я отвечу, правду, по крайней мере.
– Думаешь, его это порадует? – усмехнулась я, покусала нижнюю губу и все же спросила: – Скажи-ка мне, нет ли у вас каких-нибудь общих дел? Может, между вами черная кошка пробежала, на одну девку запали или ты у него деньги уволок? – Тагаев хмыкнул и стал смотреть в окно. – Спасибо за содержательную беседу, – кивнула я и наконец тронулась с места.
Терпение Тагаева подверглось серьезному испытанию. Я заглянула в банк Лапшина, где мне дали от ворот поворот, затем в контору Никифорова, где была встречена ласково, так как среди охраны обнаружился мой старый знакомый, заскочила к Вешнякову, заглянула еще в несколько мест, задавая бесконечные вопросы и сильно подозревая, что хоть язык и без костей, но и ему нелегко трудиться в таком режиме.
Если меня в тех местах, где встречали ласково, хоть кофе поили и даже угощали печеньем, а Сашке я купила консервы, то Тагаев был и этого лишен, но с достоинством переносил муки голода и прочие неудобства.
В восемь я направила машину к дому, в основном потому, что не придумала, кому и какой вопрос задать еще, хотя кое-какие муки совести все же имели место. Я загнала машину в гараж, закрыла ворота, после чего Тагаев вышел из кабины, потянулся, разминая затекшие члены, и спросил:
– На сегодня все?
– Надеюсь, – буркнула я, вошла в холл и с неудовольствием заметила, что Сашка плетется рядом с Тагаевым, поглядывая на него с сожалением и даже с сочувствием: мол, не обращай на нее внимания, характер-то у нее скверный. – Ты нравишься моей собаке, – не удержалась я, испытывая что-то, подозрительно напоминающее ревность.
– Мы успели подружиться, – серьезно ответил он. – Ты была занята делом, а мы друг другом.
А я подумала: хорошо, что Сашка не говорит, сколько всего успел бы наболтать.
Я прошла в кухню, заглянула в холодильник, гостеприимство требовало накормить человека, но заниматься готовкой мне не хотелось.
– Как ты относишься к бутербродам с печенью трески? – спросила я с тайной надеждой, что это его любимое лакомство.
– Я могу приготовить ужин, а ты пока отдохни, – заявил он.
– Идея мне нравится, – ответила я и пошла в гостиную, Сашка остался в кухне, правда, пару раз выглядывал, проверяя, чем я занята. – Просто ему недостает мужского общества, – решила я себя утешить, – будем считать, что у него сегодня мальчишник.
Я лежала, закинув руки за голову, пытаясь извлечь из информации, что получила сегодня, хоть что- нибудь интересное, но даже затруднялась объяснить, что могло стать для меня интересным. Наверное, по этой причине я и уснула, а когда открыла глаза, увидела рядом Тагаева, он сидел в кресле с полотенцем в руках.
– Эй, просыпайся, ужин готов.
Я потерла лицо ладонями и вслед за ним поплелась в кухню. Сашка лег у моих ног, наверное, пресытясь мужским обществом.
– Ничего не хочешь мне рассказать? – спросил Тагаев. Минут десять до этого мы жевали в молчании, и я уж было порадовалась, что он не собирается приставать с расспросами.
– Будет что, непременно расскажу.
– Завтра мне надо встретиться с одним человеком.
