– Я отвезу тебя в больницу, а с этим делом разберусь сам. Рисковать нам обоим нет смысла. Найду, где укрыться. Тебя не тронут.
– Вот именно. Лучше, чем моя квартира, ты не найдешь убежища. С рукой вряд ли что серьезное. Давай для начала посмотрим, может, справимся сами.
– Сами пулю вытащим?
– Сомневаюсь, что она там.
Он внимательно посмотрел на меня и притормозил, быстро снял рубашку, оторвал рукав и перетянул мне руку поверх ветровки.
Через полчаса мы въезжали в мой гараж. Если честно, даже выйти из машины оказалось нелегко. Тагаев смотрел на меня настороженно, точно ожидал, что я в любой момент скончаюсь.
– От такой раны не умирают, – не выдержала я.
– У тебя губы синие, – осчастливил он. – И лицо белее мела.
– Это точно перед смертью, – согласилась я, но не возражала, когда он помог мне подняться в холл.
– Куда?
– В ванную. Надо промыть рану.
Сев на край ванны, я почувствовала себя немного лучше, хотя колени противно дрожали. Тагаев помог мне стянуть ветровку.
– Черт, кровищи-то сколько, – буркнул он. – Надо бы врача… – Но сам он действовал не хуже любого медика.
Через несколько минут я могла лицезреть свое боевое ранение. Зрелище малоприятное, но вполне переносимое. Тагаев осторожно ощупал руку.
– Кость не задета. Надо зашивать, так не затянется, и вообще… с такими вещами не шутят, может быть заражение.
– Всегда надо верить в лучшее, – отмахнулась я.
Он продолжил врачевание и вскоре наложил повязку.
– Воняет-то как, – вздохнула я.
– Чего удивляться, если мы весь вечер проторчали в канализации.
– Не худо бы душ принять.
– Я тебе помогу, – вызвался он.
Вот уж счастья привалило. Однако мысль о крысах, с которыми я недавно общалась, сделала меня гораздо покладистее. Повязку мы обмотали целлофановым пакетом, а я убедилась, что стаскивать джинсы одной рукой – дело нелегкое.
– Да не мучайся ты, – спокойно заметил Тагаев. – Я же сказал, что помогу. – И стянул с меня штаны. – Все это я выброшу.
– Конечно, – кивнула я. И хотя, по общему мнению, наглости у меня хоть отбавляй, однако, стоя нагишом, я испытывала неловкость, торопливо задернула занавеску и повернула кран.
Оказавшись под струями воды, сразу почувствовала облегчение, руку я держала вытянутой, чтоб на нее не попадала вода, нащупала губку, и тут Тагаев присоединился ко мне. Правда, кое-что он на себе оставил, взял из моих рук губку, мыло и деловито принялся меня натирать, точно я была лошадь, а он хороший конюх. Рана раной, но это уж слишком.
– Уйди отсюда, – вежливо попросила я.
– Стой, как стоишь, а если тебе тошно видеть меня, закрой глаза. От красивой девушки должно и пахнуть красиво, а не вонять сортиром.
– Красивая девушка, – хмыкнула я. – Мы успели продвинуться в своих отношениях.
– Еще бы. Ничто так не сближает, как беготня под пулями.
– Ты их знаешь? Людей, что на тебя напали?
– Я их даже не видел как следует.
– Но догадываешься, кто это может быть?
– Я не любитель гадать. Разберусь.
– Поторопись, мне не нравится, когда в меня стреляют.
– Ты держалась молодцом.
– Ты тоже, – усмехнулась я. Он усмехнулся в ответ, выбрался из ванны и достал из шкафа полотенце. А я вдруг поймала себя на мысли, что все это уже было когда-то: мы в ванной, и мужчина заклеивает лейкопластырем мои боевые раны, они даже чем-то похожи. Дежа-вю… – И нет ничего нового под солнцем, – пробормотала я.
– Что?
– Ничего. Я иногда думаю вслух.
– И что ты подумала сейчас?
