фанатом театра, по большей части на спектаклях я зевала и, если бы не хорошее воспитание, точнее его остатки, сбежала бы после первого акта. Словом, мы с Тагаевым были странной парой.
Об этом я думала, поспешая ему навстречу. Тагаев подошел, сказал: «Привет» – и поцеловал меня в щеку.
– Отлично выглядишь, – порадовал он.
– Спасибо, – растянула я губы в улыбке и, как обычно в его присутствии, начала чувствовать себя тяжело больной, которой противопоказаны всяческие волнения, да и жить, по большому счету, противопоказано. За одно это хотелось придушить его, не сходя с места.
– У тебя новый костюм, – продолжил радовать меня Тимур. Никто этого и не заметил, а вот он сразу отличил новый от старого. – Тебе идет. – Взял меня за руку и повел к стеклянным дверям, предусмотрительно распахнутым настежь китайцем, что выполнял здесь роль швейцара. – Я заказал семгу, – сообщил Тагаев. – Ты ведь любишь рыбу. Но если ты…
– Я обожаю семгу, – заверила его я. Мы вошли в зал, практически пустой, и устроились за столом возле черно-красной ширмы. Неслышно подошла официантка и так же неслышно удалилась. Мы выпили и приступили к ужину.
Тагаев разглядывал меня, но стоило мне поднять глаза, как он тут же торопливо отводил взгляд. Надеюсь, он получает удовольствие от этой дурацкой игры. Мы не спеша ели и так же неспешно болтали о всяких пустяках, сразу даже и не поймешь о чем. Неожиданно он полез в карман пиджака и извлек оттуда бархатный футляр, улыбаясь, протянул его мне. Улыбка, против его воли, у него всегда выходила насмешливой.
– Это что? – удивилась я.
– Посмотри.
В футляре оказался мундштук.
– Я же бросила курить, – нахмурилась я, потому что считала это большим достижением и даже гордилась собой.
– Точно. И теперь без конца грызешь зубочистки, лучше грызи мундштук.
– Спасибо за заботу, – буркнула я, с недовольством косясь на зубочистку в своих руках. Кстати, курить мы бросили одновременно, то есть я высказала идею, а Тимур ее поддержал, но, в отличие от меня, он зубочисток не грыз. По-моему, парень просто упивается своим превосходством. – Если я этим действовала тебе на нервы, мог бы так и сказать, а не выбрасывать деньги на ветер.
– Ты не действуешь мне на нервы, – спокойно возразил он. – Можешь хоть ногти грызть, я и это переживу. А мундштук мне понравился. По-моему, красивый. Авторская работа, какой-то армянин, там написано. Мне сказали, они сейчас в моде.
– Мундштуки или армяне?
– Армяне, – пожал он плечами. – То есть художники. Или как там зовутся парни, что делают такие штуки? Извини, мне не хватает образования, чтобы выразиться правильно.
Я разве что не плакала от умиления. Золотой парень, а я, неблагодарная, подарок не оценила. Мысленно чертыхнувшись, я сунула мундштук в рот.
– Ужасно неудобно, но попробую привыкнуть.
Он откинулся на спинку стула, разглядывая меня, и вновь в его улыбке была насмешка, хотя спросил он серьезно:
– Ты надумала вернуться?
– Ну и вопрос, – удивилась я. – Что значит вернуться? Куда?
Тимур пожал плечами:
– Возможно, тебе надоело безделье.
– Возможно.
– Вот я и подумал…
– Я не стремлюсь вернуться на свою прежнюю работу.
– Почему?
Я засмеялась и покачала головой:
– Как будто ты не знаешь.
– Но ты ведь помирилась с Дедом, – возразил он.
– По большому счету, мы и не ругались.
– Я имею в виду, что ты примирилась с его грехами, раз он то и дело ночует у тебя. – Теперь он не отвел взгляд и смотрел мне в глаза. Я пожала плечами, никак не желая комментировать данное утверждение. – Я зря заговорил об этом? – помолчав, спросил он.
– Говори на здоровье.
– Ты злишься?
– Нет. Только скажи на милость, с какой стати мне обсуждать с тобой наши с Дедом отношения? – Тимур виновато пожал плечами, а я разозлилась: – Слушай, почему тебе так нравится меня спасать?
Теперь он удивился.
– Я не понял, о чем это ты?
