– Я… я не знаю, – честно сказала я. – Та точно была блондинка. Но я, понимаете, я здорово перепугалась…
– Понимаю, – кивнул Лев Николаевич. – Сегодня годовщина ее смерти. Прислуга жаловалась, что слышит какие-то стоны… Я и сам слышал. Остался в комнате, где ночевала Наташа, и слышал… Как раз в этом месте находилась комната, где погибла моя мать. Вы понимаете? Я сам неоднократно видел фигуру в белом, которая при моем появлении поспешно удалялась.
Я слушала, вытаращив глаза: Лев Николаевич большой оригинал, если б в моем доме завелось привидение, я бы немедленно его продала, дом, я имею в виду.
Чтобы как-то нарушить тягостное молчание, последовавшее за этим откровением, я подошла вплотную к картине. Надо признать, портрет художнику удался. «Вересов», – прочитала я внизу размашистую подпись и спросила:
– Кто написал портрет?
– Местный художник. Очень талантливый человек. Мама здесь… мама здесь как живая, – собравшись с силами, сказал Лев Николаевич. – Моя мать погибла совсем молодой, в двадцать семь лет. Очень красивая, очень добрая женщина, ее все любили.
– Как она погибла? – спросила Женька.
– Она застрелилась.
– Застрелилась? – не смогла сдержать удивления Женька.
– Да. Мой отец был намного лет старше ее, они любили друг друга, по-настоящему любили и были счастливы. Пока здесь не появился один человек. Он ненавидел отца, ведь тот был незаурядной личностью, и многие питали к нему ненависть. Мерзавец знал, что бессилен против отца, замыслил отвратительный план и смог привести его в исполнение. Мама была так молода и так неопытна, она увлеклась, а когда поняла, что за человек соблазнил ее… Она была гордой, она решила, что, разбив сердце достойнейшему человеку, не имеет права жить. Отец все понял и простил ее, но мама себя простить не смогла. Когда отца не было дома, она застрелилась.
Понятно. Прославленный чекист избежал судебного разбирательства, дело представили как самоубийство, вполне возможно, сын до сих пор убежден в этом… Сколько ему было тогда? Лет восемь, от силы девять. Да… А теперь по дому расхаживает привидение… Есть над чем подумать.
– Как сохранился портрет? – спросила я и добавила: – Я имею в виду после пожара? – Если честно, я ожидала какой-то фантастической истории, но все оказалось куда как проще.
– Портрет находился в моей питерской квартире, к тому моменту дом сильно обветшал и жить здесь было невозможно.
– Вы построили этот дом на том самом месте, где стоял дом вашего отца?
– Прадеда, так будет точнее. Да, на том же месте. Мне хотелось сохранить его частицу. Впрочем, сохранились только подвалы. Возможно, вам будет интересно взглянуть на них. Когда-то в доме совершались богослужения, мои предки из староверов… – Женька сосредоточенно кивала, о предках ей Лев Николаевич успел поведать достаточно. – Я хочу построить церковь, – вдруг заявил Лев Николаевич, пытливо глядя на нас. – Возможно, тогда душа моей матери наконец-то обретет покой.
– Разумное решение, – брякнула Женька, и мы замолчали, не зная, что еще сказать друг другу.
Лев Николаевич, устроившись в кресле, устремил взгляд на портрет матери и то ли забыл про нас, углубившись в свои мысли, то ли попросту задремал. Мы на цыпочках покинули комнату, прикрыли за собой дверь и с облегчением вздохнули.
– Ты в самом деле ее видела? – прошептала Женька, недоверчиво глядя мне в глаза.
– Кого? – вздохнула я.
– Не валяй дурака, убитую мамашу, естественно.
– Вовсе не факт, что ее застрелили, она вполне могла покончить жизнь самоубийством. А местные жители, не жаловавшие ее мужа, додумали остальное. Лев Николаевич говорит, родитель в ту ночь отсутствовал.
– Ага, ты еще скажи, что это ее заблудшая душа бродит и стонет в этом дурацком доме.
– Душа не душа, но я видела женщину. Блондинку, и теперь, когда я успокоилась, мне кажется… Нет, я уверена, она очень похожа на ту, что на портрете.
– Анфиса, у тебя жар, – нахмурилась Женька и тут же зло добавила: – Что за чушь ты несешь? Кто ж сейчас верит в привидения, это даже неприлично.
– Я верю своим глазам, – отрезала я, а подружка еще больше заволновалась:
– Ты же сама говоришь, что была очень напугана. А в таком состоянии…
– Помолчи немного, – перебила я Женьку. – Я дважды видела женщину в эту ночь. Один раз в нескольких метрах от комнаты Льва Николаевича, а потом она постучала в окно. В коридоре было темно и, кроме того, что у нее светлые волосы, распущенные по плечам, ничего сказать не могу. Но во второй раз я видела ее совершенно отчетливо. И вот еще что: она тоже видела меня и хотела, чтобы я обратила на нее внимание, для этого даже постучала по стеклу. Ты понимаешь? Она очень хотела, чтобы я ее увидела.
– Кто хотела? Привидение? – совершенно обалдела Женька.
– Идем вниз, – схватив ее за руку, пробормотала я, и мы бросились к лестнице.
– Что ты задумала? – испугалась Женька, но я ничего не стала объяснять. – Послушай, Анфиса, давай рассуждать здраво, сегодня все немного понервничали…
– Не будь дурой, – рявкнула я. – Ее видел Лев Николаевич, видела я и видел Саша, он даже дважды выстрелил. Кто-то ходит по дому. Вопрос – кто?
Женька в полнейшем замешательстве кивнула, а мы между тем достигли коридора, в окне которого не так давно я видела женщину. Теперь сад был ярко освещен, возле окна Руслан и два охранника что-то
