Я поцеловала ее и направилась к выходу. На душе было скверно. И причину моего скверного настроения я хорошо знала. Ритка права, нам с Тимуром надо поговорить. Только я понятия не имею, что сказать ему. Эй, парень, подожди жениться, пока я во всем не разберусь? Или: я считаю, что нам надо жить вместе, но уверена, что из этого ничего хорошего не получится? Если честно, я вообще мало что понимаю и просто жду, когда родится ребенок, надеясь, что после этого жизнь моя приобретет смысл. У меня удивительная способность делать несчастными и других, и себя.
Я вздохнула, посмотрела в окно и убедилась, что уже в третий раз проезжаю мимо ресторана «Шанхай». Это что-то вроде резиденции Тимура. У него, конечно, был офис, но он предпочитал заднюю комнату ресторана.
«А почему бы, в самом деле, не зайти? – решила я. – Не убьет же он меня?» С ответом на этот вопрос я бы не стала торопиться. Тимур на многое способен, хотя умудряется выглядеть на редкость спокойным парнем, иногда даже равнодушным. Правда, когда эмоции все-таки рвутся наружу, находиться рядом не стоит, это зрелище не для слабонервных, недавняя встреча в театре тому доказательство.
Я решительно свернула к стоянке, хотя так и подмывало проехать мимо, но, даже заглушив двигатель, еще не верила, что пойду к нему, оглядывалась и придумывала предлог сбежать.
– Давай, сделай для себя что-нибудь, – буркнула я, желая приободриться. – Даже если он тебя выгонит, будешь утешаться мыслью, что ты пыталась.
В общем, я вышла из машины и направилась к дверям ресторана, изо всех сил изображая женщину, довольную жизнью. Швейцар-китаец в дверях низко поклонился и распахнул дверь, а я вошла в холл и едва не столкнулась с охранником, который метнулся ко мне с растерянной физиономией.
– Здравствуйте, – пробормотал он. – Решили пообедать? – Голос звучал до того ласково, что стало ясно: меня здесь не ждали, более того, мое появление считают весьма неуместным, а вот как донести до меня эту мысль максимально вежливо, бедняга не знает.
– Тимур Вячеславович у себя? – спросила я, излучая дружелюбие.
– Нет. Он уехал. Сказал, будет к ужину.
Я кивнула на окно, как раз напротив стояла спортивная тачка Тимура, а рядом «Хаммер», которым он пользовался редко. Других машин, насколько мне известно, у него не было.
– Он на троллейбусе уехал?
Парень, проследив мой взгляд, вздохнул и покачал головой.
– Он с Григорием Александровичем. На его машине.
– Ну, хорошо, хоть не пешком. Я думаю, вы не станете возражать, если я его подожду.
– Он только к ужину…
– А я как раз никуда не спешу, – заверила я.
Странное дело, пять минут назад я искала предлог проехать мимо, а теперь готова была смести на своем пути все преграды вместе с несчастным парнем, лишь бы увидеть Тимура.
– Ольга Сергеевна, – испытывая настоящие муки, доверительно заговорил он. – Думаю, вам лучше позвонить и условиться о встрече…
Стало ясно: Тимур здесь, впрочем, я в этом и не сомневалась. Не обращая внимания на парня, я направилась к двери кабинета, он бросился за мной, протянул руку, желая меня остановить, но тут же ее отдернул. Я была женщиной Тимура, возможно, бывшей, однако и в этом случае к хозяйской собственности прикасаться не стоило. Вот он и не рискнул, чем я воспользовалась в полной мере. Достигнув двери, я постучала, и, не дождавшись ответа, вошла в комнату, стараясь не замечать, как страдальчески перекосилась физиономия парня. Я ожидала увидеть Тимура в компании блондинки, хотя, возможно, он просто не желал со мной разговаривать и распорядился отшить меня на входе, увидев в окно мою машину. Однако все мои предположения оказались в корне неверными, а страдание на лице парня легко объяснимо. Вне всякого сомнения, в кабинете проходило совещание или военный совет, бог весть, как они это сами называли. За столом сидело трое мужчин с очень серьезными лицами. Тимур спиной ко мне. Услышав, как открылась дверь, он не спеша повернулся, увидел меня и спокойно ждал, что я скажу. Взгляд не выражал ни удивления, ни недовольства, олимпийское спокойствие с большой долей равнодушия.
– Привет, – сказала я со вздохом, мужчины нахмурились, а Тимур кивнул, ожидая продолжения.
А я некстати подумала: вот так же мы встретились впервые. Я вошла, а он сидел за столом, спиной ко мне в компании друзей. Правда, тогда они играли в карты и при моем появлении мужчины ухмылялись, а не хмурились сурово. Что ж, времена меняются.
– Надо поговорить, – вновь вздохнула я. – Это очень важно для меня.
– А для меня? – спросил он.
– Хороший вопрос. Но выслушать меня ты можешь?
– Слушаю.
– Мне казалось, ты не любитель обсуждать личные дела в большой компании.
– Тогда ты выбрала неподходящее время. Я занят, хотя ты это скорее всего просто не заметила.
– Извини. Можно подождать в баре?
– Ждать придется долго.
– Я подожду.
– Как знаешь, – он отвернулся, я хотела выйти, но ноги точно приросли к полу, потому что взгляд натолкнулся на половинку однодолларовой банкноты, что лежала на столе. Даже со своего места я видела надпись на середине, всего несколько букв, которые не смогла прочитать. – Что еще? – так и не услышав, как за моей спиной закрылась дверь, спросил Тагаев, поворачиваясь.
Я оторвала взгляд от банкноты и заставила себя покинуть комнату. Охранник ждал возле двери, покачал головой, не находя слов, и отошел, а я отправилась в бар. Банкнота не выходила из головы. Это та самая
