сторону. Вряд ли Абрамов знал марку моей машины, хотя слухи, может быть, и до него докатились. Джип поравнялся с «Феррари», и в этот момент произошло нечто странное. Левое стекло чуть приоткрылось, и кто-то приветственно помахал мне рукой, вряд ли Абрамов, раз сидел впереди. Не успела я осознать, что произошло, как окно закрылось, и сам джип скрылся за углом здания. Я хмуро огляделась. Конечно, вокруг были машины и особи обоих полов сновали туда-сюда, но я-то знала: приветственный жест адресовался мне, и в тот момент очень хорошо поняла, что значит известное выражение: на душе кошки скребут. Они и заскребли, да так, что я еще некоторое время сидела, тупо пялясь в стекло перед собой. Потом грязно выругалась и поехала вслед за Абрамовым, с желанием его догнать. Что я намеревалась сделать дальше, представляла смутно, но я готова была на любую глупость, лишь бы увидеть того, кто устроился на заднем сиденье джипа.
Я выскочила на проспект, лавируя в потоке машин, но нужную обнаружить так и не смогла. Где-то они успели свернуть. Когда я оказалась на площади, это стало очевидно.
Трудно объяснить словами, что я испытывала тогда: страх, беспокойство и досаду, что меня вновь втягивают в некую игру, правила которой мне неизвестны. А еще злость. В основном на себя. Я вновь лезу очертя голову в какое-то дерьмо, хотя понятия не имею, зачем мне это. Вот уж прав Вешняков: горбатого могила исправит. Решив, что Абрамова упустила, я вновь вспомнила о ночном клубе. Правда, поехала туда не сразу, для начала следовало появиться в родной конторе. В опустевших коридорах царил дух умиротворения, что подействовало на меня самым благотворным образом. Если народ отправился по домам, значит, и мне надолго задерживаться здесь не придется. Ритка в приемной с разнесчастным видом что-то печатала на компьютере. Увидев меня, нахмурилась. Я кивнула на заветную дверь, она отрицательно покачала головой.
– Уехал. Вы, случаем, не поссорились?
– Что ты, нашему взаимопониманию можно только позавидовать.
– Слава богу, а то он злой как собака, и тебя опять где-то носит. Машка Воронцова сегодня распиналась перед девками в бухгалтерии, что всю работу за тебя тащит. Жаль, не при мне…
– Да ладно, Машка права. Я готовлюсь в декретный отпуск и заметно пренебрегаю должностными обязанностями. И только доброта Деда…
– Прекрати паясничать. Что там у Зотовых?
– Пока не ясно. Продолжаю копаться в грязном белье, но результатов кот наплакал.
– Как я все это ненавижу, – поморщилась Ритка.
– Чего? – удивилась я.
– Каждый раз одно и то же: он тебе что-то поручает, ты где-то болтаешься, потом вы ругаетесь, и ты хлопаешь дверью.
– Ага, а потом возвращаюсь, – поддакнула я и головой покачала, в самом деле, это становится традицией.
– Да, но от хлопанья до возвращения проходит довольно много времени, когда я сама не своя.
– Ты могла бы привыкнуть, – вяло молвила я.
– Еще чего… Слушай, у вас действительно все в порядке?
– Да, – пожала я плечами. – Правда, мы решили, что нам лучше жить отдельно.
Ритка так взглянула, что стало ясно: я поторопилась. Как известно, скверные новости всегда подождут, а эта новость для Ритки, безусловно, скверная, потому что и за меня, и за Деда она искренне переживала, а когда мы вместе, переживать не в пример удобнее, нежели когда каждый сам по себе, да еще не в ладах.
– Убила бы тебя, – пробормотала она с отчаянием.
– Лучше не надо. За меня дадут много, я же беременная, пойдет как отягчающее.
– Дура ты, прости господи, – махнула она рукой. – Что, Тагаев твой нарисовался?
– Ничего подобного, я по-прежнему мать-одиночка. А жить в одной квартире с мужчиной и носить это почетное звание по меньшей мере странно, вот мы и решили, что все должно быть по-честному. У меня к тебе просьба большая-пребольшая: постарайся, чтобы в ближайшие дни Дед вспоминал меня как можно реже. Мне по городу надо побегать, выполняя его поручение, а ты ведь знаешь его странные манеры, я и бегать должна, и на глазах быть, а как этого добиться, он не объяснил ни разу. Вот и хотелось бы…
– Сгинь с моих глаз, – утомленно попросила Ритка, и я поспешила удалиться, уверенная, что она с блеском выполнит задание.
Теперь можно было и в клуб. До Соборной площади я добралась за двадцать минут, свернула в переулок и увидела внушительную вывеску «Ночной клуб «Вестерн», скудно одетая девушка в ковбойской шляпе зазывно улыбалась с нее, держа в руках револьвер. Шедевр неизвестного художника окружали разноцветные огни, все это великолепие стоило немалых денег. Места под парковку выделено немного, оттого клиенты и просились на гостиничную стоянку, повышая тамошней охране благосостояние. В настоящее время все места были заняты, я проехала дальше, прикидывая, где бы оставить машину. Выходило, только в соседнем переулке. Туда я и отправилась. Приткнула «Феррари» возле парикмахерской и пешком вернулась назад.
Клуб занимал двухэтажное здание с аркой посередине, закрытой кованой решеткой. В этот момент решетка распахнулась и появилась машина Абрамова, которая до сих пор стояла во дворе заведения, и я ее не заметила. Ворота тут же сомкнулись, а джип проследовал в противоположную от меня сторону. Я присвистнула, замерев на месте. Выходит, все не так просто, и Абрамов в этом деле по самые уши. Конечно, можно предположить, что человек решил отдохнуть, но то, что он из всех ночных клубов в городе выбрал именно этот, все-таки настораживало. Заглянуть в клуб мне захотелось даже больше, хотя я понятия не имела, что надеялась там обнаружить.
Я решительно направилась к двери, держа сумку под мышкой и очень жалея, что нет рядом Вешнякова. Конечно, мент в нем за версту виден, но менты тоже люди и не чураются людских радостей, а вот одинокая девушка на сносях здесь точно выглядит неуместно.
Наверняка та же мысль пришла в голову охраннику, когда я оказалась в холле. Предворяя все вопросы, я сурово осведомилась:
