– Если бы был, то не дал бы им уйти. Валя тоже залег на дно. Валя так, ерунда, а вот задираться с идейными борцами… Я знал, они появятся, чтобы поквитаться с тобой. И повис у тебя на «хвосте», как приклеенный. Да вот беда, двадцать четыре часа в сутки на ногах долго не выдержишь, а твой дружок, как на грех, убрал своих ребят, то они с тебя глаз не спускали, когда в этом не было никакой необходимости, то вдруг исчезли, когда я очень нуждался в их содействии. Короче, Каримова я прошляпил. Только когда один маячок мигал на месте, а другой стал стремительно удаляться от города, я понял, что-то не так.
– Маячок? – не поняла я.
– Ага. Один в твоей машине, другой в сумке.
– Но…
– Я нацепил его в магазине, – улыбнулся Саша. А я вспомнила, как незнакомый мужчина нечаянно толкнул меня в магазине, я уронила сумку, а он помог ее поднять.
– Артист, – усмехнулась я.
– Благодарю за комплимент. Конечно, сумка ерунда, у таких, как ты, их десяток, но что делать, пришлось рисковать, одежда в этом смысле еще менее подходит. К счастью, эта сумка тебе чем-то приглянулась. Похвальная приверженность к одной вещи спасла тебе жизнь. Дальше рассказывать или оставим на потом?
– Рассказывай.
– Так вот. С маячками творилось чер-те что, и я здорово сдрейфил, потому что маячок в сумке вполне мог работать и на мертвом теле. Такие мысли радостными не назовешь, и я припустился следом со всей возможной скоростью. Нервозность скверная штука, мне она сослужила плохую службу. Свернув на проселочную дорогу, я проехал километров десять и налетел на какую-то хрень, оба баллона выстрелили, а я в кювете. Когда очнулся, маячки по-прежнему мигали, а сколько времени я был в отключке, не ясно. Очень скверная ситуация. Мне срочно была нужна машина, а дорога пуста. Не помню, чтобы я когда-нибудь чувствовал себя так паршиво. Пешком, даже при хорошей скорости, на двадцать километров уйдет много времени. А у меня его не было. Стыдно признаться, но я малость запаниковал. Надо было на что-то решаться. И я позвонил твоему дружку, благо что хоть связь была. Если я до такого додумался, можешь представить, в каком был состоянии, и припустился бегом. Тагаев показал себя молодцом. Примчался на своем «Хаммере», точно на ракете. В роли спасителя он мне совсем не нравился, но что делать… лишь бы не опоздать. Тагаев промчался мимо, а я трусил следом. С маячком творилось что-то невообразимое, он метался, словно сумасшедший, я понять не мог, что происходит.
– Я тоже бегала, – кивнула я. – Без определенного маршрута.
– Понятно, – вздохнул Саша. – Потом он замер на месте, и мне стало очень не по себе. Они, должно быть, услышали шум мотора, и не рискнули стрелять. Впрочем, вид у тебя был такой… они были уверены, что ты труп. Швырнули в овраг, забросали ветками и уехали по другой дороге. Тагаев нашел тебя. Когда я появился поблизости, он выл, сидя рядом с тобой. Признаться, меня это впечатлило.
– Так это его я слышала?
– Странно, что ты вообще что-то слышала. Его впечатленные товарищи стояли рядом, уверен, они пережили катарсис.
– Рада, что тебя это порадовало.
– Ничего подобного, я его тоже пережил. – Он подошел, взял меня за руку и долго смотрел в глаза. – Я никогда не забуду той минуты, – сказал тихо. – Вот тогда я понял… Разные глупые мысли бродили в моей голове, – улыбнулся Саша. – Очень разные и очень глупые. И когда самая глупая показалась самой желанной, Тагаев вдруг заорал: «Она жива». Я видел его парней на краю оврага и хорошо слышал его слова. И подумал, что господь меня любит. Тагаев, похоже, мало что соображал, но среди его парней нашелся умник, сказал, что трогать тебя нельзя, вызвал «Скорую». А я припустил назад к дороге. Вот тут мне повезло. Появился какой-то тип на вполне приличной тачке. Я ручками помахал, он притормозил, с намерением меня объехать, но у меня были другие планы. В общем, мы немного потолковали, и он пошел себе своей дорогой, а я поехал. На шоссе разминулся со «Скорой». Я направился в город, а она за тобой. Пока было время, я малость подготовился. Вскоре появилась «Скорая», и Тагаев у нее на «хвосте». Я пристроился сзади, и мы благополучно прибыли в больницу. Тагаева в приемный покой не пустили, а я прошел. Опять удача поперла, две каталки, на одной ты, на другой дядя после аварии, суета, все бегают без всякого толку. Ну, я тихо вывез тебя, а у подъезда уже ждал мой приятель на другой «Скорой». Десять минут, и ты здесь.
– Зачем? – вздохнула я.
– Что «зачем»? – нахмурился Саша.
– Зачем я здесь?
– Ну, это просто. Там я бы не мог быть рядом, а здесь, пожалуйста.
– Ты бы хоть подумал, каково сейчас моим друзьям?
– Так я им сообщение послал. «Не беспокойтесь, у меня все прекрасно».
– Ответ получил?
– Ага. Но лучше я о нем умолчу.
Он и вправду был отличной сиделкой, кормил меня с ложки, болтал, чтобы рассмешить, и дремал в кресле, когда я спала. Мы пробыли вместе еще три дня. Потом я сказала:
– Раздобудь мне одежду. Клинику засветить ты вряд ли захочешь, можешь быть уверен, я буду о ней молчать. Еще мне нужен телефон.
– Вот как, – усмехнулся он, помедлив. – Я тебя правильно понял?
– Думаю, да.
– Можно спросить, почему ты так решила?
– Спросить, конечно, можно, – вздохнула я. – Только зачем? Ты и так все прекрасно знаешь.
– Если ты скажешь, что любишь своего Тагаева, я тебе не поверю.
