честно, так и не разобрался.
– Андрей, мы в корабле, – вкрадчиво сообщил Эдвард. – На данный момент времени – мы в коридоре между складским-два и рубкой.
– Это – корабль? – Карташов засмеялся, все так же разводя руками и ногами.
– Да.
– А на мой взгляд, мы с тобой болтаемся в реке и нас сносит течением, – мрачно ответил Карташов. – И я бы предложил выбраться на берег… тем более что паук, зараза, убежал.
– Дерзай! – блеснул красивым русским словом Эдвард.
Карташов смерил его подозрительным взглядом и «поплыл» к стене. Поплыл, между прочим, не отталкиваясь ни от чего, только загребая воздух! По спине Эдварда пробежал холодок. До стены оставался метр… полметра… сантиметры…
Голова Карташова плавно прошла сквозь стену и исчезла где-то за бортом корабля. За ней последовало все остальное тело.
Эдвард приблизился к стене. Помедлил. Потом вспомнил любимую книгу детства и прошептал:
– Значит… платформа девять и три четверти?
После чего последовал за русским.
Как ни странно, прохождение сквозь стену далось ему не труднее, чем Гарри Поттеру на вокзале Кинг Кросс.
– Попрошу высказываться, – сказал Аникеев. – Какие у нас есть варианты?
– Мы можем сбросить солнечный парус, – с ухмылкой предложил Жобан. – Тогда ускорение исчезнет, и мы разминемся с кометой.
– А я бы предложил загерметизировать и взорвать один из отсеков. К примеру, оранжерею, – азартно сказал Булл. – Тогда отдача от струи вырвавшегося воздуха изменит наш курс.
– Друзья! Друзья, к чему такие сложности?! – возмутился Пичеррили. – Если у нас на борту и впрямь искусственный интеллект – не проще ли вскрыть отсек и спросить у него совета?
Аникеев покачал головой. И сказал:
– Значит, так. Во-первых, отставить шуточки. Во-вторых, ценю ваше чувство юмора… но давайте говорить серьезно. В ядро кометы мы не врежемся в любом случае, уклонимся… Пичеррили, так что там по орбитам?
– Как я уже говорил, складской-два толкнул нас точно в сторону ядра, – пожал плечами итальянец. – Мы, конечно, не столкнемся… но пылевой хвост зацепим. И это серьезно, без всяких шуток.
Аникеев некоторое время смотрел на экран, быстро касаясь клавиш и прокручивая какие-то варианты траекторий. Булл подплыл ближе и уставился на экран над плечом командира.
– Лучше бы мы шли прямо на ядро, – подытожил Аникеев. – Ядро крошечное, от него уклониться несложно. А вот от хвоста… цепляем. Даже если все топливо сожжем – зацепим.
– Нас изрешетит, – сказал Жобан. – И парусу крышка, и кораблю.
– Предлагаю не уклоняться от кометы, – неожиданно сказал Булл. – Предлагаю включить двигатели и пройти между кометой и Солнцем!
Космонавты переглянулись.
– Вот за что я вас, американцев, уважаю, – сказал Жобан, – так это за радикальность решений!
Аникеев задумчиво смотрел на экран.
– Можем проскочить, – сказал он наконец. – Если оставить самый минимум на торможение и выход на орбиту Марса, то оставшегося топлива хватит, чтобы проскочить между кометой и Солнцем… Тогда и от хвостов уворачиваемся… и, кстати, еще чуть-чуть времени выигрываем… Но риск есть. Мы проходим буквально в сотне километров от ядра кометы на сходящихся курсах. Двухпроцентная вероятность, что мы действительно врежемся. Лоб в лоб. Как в книжках Жюля Верна.
– Два процента – это ерунда, – сказал Пичеррили.
– В России с тобой бы многие поспорили, – пробормотал Аникеев. – Ну… предлагаю рискнуть. У нас окно на включение двигателя четыре минуты… всем зафиксироваться!
– Как такое может быть? – спросил Гивенс. – Может быть, все-таки я сплю?
Они с Карташовым сидели в лодке и смотрели на дрожащие от ветра стебли красного тростника. Река несла лодку все так же неспешно и неутомимо.
– Я думаю, ты прав, – неожиданно поддержал его Карташов. – Мы оба спим. Точнее… точнее, мы в коме. А наше сознание находится…
Он задумался.
– В иной реальности? В виртуальном пространстве? – предположил Гивенс.
– Быть может.
– А почему для меня существует реальность корабля, а для тебя – реальность чужой планеты? – продолжал допытываться Гивенс.
Они уже выяснили, что корабль – вернее, его двойник, пустой и необитаемый – находится рядом с лодкой. Все время рядом – скользит сквозь пространство будто привязанный, бесплотный и невидимый. Но если отплыть от правого борта на три с половиной метра – хлоп! И вместо реки оказываешься в залитых красным тревожным светом коридорах…
– Наверное, для тебя важнее корабль, космос, сам полет, – сказал Карташов. – А для меня – Марс. Поэтому моя персональная галлюцинация привязана к Марсу, твоя – к кораблю. Но они пересекаются. И мы можем ходить из сна в сон…
– Почему мы? – задумчиво спросил Гивенс. – Может… может, потому что мы черные?
– Я не черный, – сказал Карташов. – Я бурят. Чистокровный. – Он хмыкнул. – Можно, конечно, сказать, что мы оба не белые – ты негр, я монголоид… Но не думаю, что цвет кожи здесь играет какую-то роль.
– У меня дед был белым, – признался Гивенс. – Хотя все равно какая-то связь возможна…
– Тише! – Карташов поднял руку. – Что-то происходит!
И впрямь: берега теперь проносились мимо куда быстрее. А откуда-то впереди, издалека, доносился легкий ровный гул…
– Водопад! – озвучил Гивенс их общую мысль. – Пошли!
– Куда пошли? – удивился Карташов.
– На корабль! В мой сон! Пересидим!
Карташов покачал головой:
– Эдвард… я не думаю, что если с лодкой что-то случится, то с кораблем все будет в порядке…
Они посмотрели друг на друга. И бросились грести – грести отчаянно, изо всех сил, Карташов – коротким веслом, Эдвард – руками.
Берега тем временем все больше и больше менялись. Тростник исчез, глинистая грязь уступила место вначале твердой красноватой почве, а потом – каменистым (хотя все таким же рыжим) камням. Теперь уже не было проблем с тем, чтобы пристать к берегу… кроме одной – река будто взбесилась, течение несло лодку все быстрее и быстрее.
На экранах компьютеров комета Гивенса выглядела устрашающе. Это был сверкающий шар, размеры которого трудно было определить.
– Это еще что такое? – воскликнул Жобан. – Это она и есть?
Аникеев не ответил. Они уже ничего не могли сделать. Корабль просто утонул в сиянии. Поляризационные фильтры осекли лишний свет, и на несколько секунд путешественники почувствовали, что очутились в рубке «Тысячелетнего сокола» во время гиперпрыжка.
– Тысяча чертей! – воскликнул Жан-Пьер Жобан. – Поезда вот-вот столкнутся!
«Парусу точно кирдык, – думал Аникеев. – Рой обломков и льда вокруг ядра, порвет его, как Тузик грелку. С самого начала идиотская идея была. Главное – чтобы корабль выдержал». Еще в школе он узнал, что вероятность столкновения корабля с метеоритом минимальна. Что же это за везение такое? Счастье новичка, иначе не скажешь.
Ослепительный свет стал медленно гаснуть.
– Счастливого пути! – проговорил Жан-Пьер Жобан со вздохом облегчения. – Подумайте только!
