– Господи, да ведь эти сигналы шли им обоим прямо в мозг. Что это?
– Это из недр нашего основного процессора, – бросил Бруно и немедленно переключился на командира. – Андрей, обнаружены аномалии в работе основного процессора. Попробуйте сократить процедуру, я боюсь серьезного сбоя.
– Что за сбои, Бруно? Тут все штатно. Хорошо, скорость лебедок повысь до максимума, вроде фалы не перекручены.
Бруно увеличил мощность на лебедках, выбирающих удерживающие тяги паруса. На экране уже было хорошо видно, как громада полотнища приближается к кораблю.
– Хорошо идет! – прокомментировал Булл, – как… бииип.
– Это самоцензура?
– Нет, я не знаю неприличных слов по-русски.
– Врешь.
– Смотри, командир. – Бруно с нетерпением дождался, когда Аникеев и Булл переоденутся и доберутся до командного отсека. – Что-то или кто-то напрямую вторгался в сознание наших товарищей.
– Я подтверждаю, – раздался голос Жобана из динамика. – После снятия электродов Гивенс пришел в норму.
Аникеев внимательно выслушал подробный доклад Бруно.
– И какие будут предложения? – Он поднял глаза на своих товарищей.
– Вся проблема, как мне кажется, в складском-два. Я уже смог пробежаться по регистрам процессора, управление им частично перехвачено. И хакер этот входит в сеть из склада, физически включившись в шину. Поэтому мы не можем открыть замок.
– Бруно, тебе сколько времени надо, чтобы код сломать? – спросил Аникеев.
– Командир, для начала я попробую разблокировать камеры наблюдения.
– Ну и хрень же здесь! – послышалось через минуту. – Ломать не переломать.
Итальянец, как завороженный, смотрел на монитор, показывавший содержимое второго складского модуля. Внезапно Бруно подскочил, как от удара электрическим током. Футляр от губной помады в нагрудном кармане завибрировал. Пичеррили, вздрогнув от неожиданности, вытащил его и вытряхнул на ладонь серебряный звездолет. Звездолет подрагивал. Его рубиновые иллюминаторы сверкали гипнотическим светом.
Спуск занял совсем немного времени, и когда друзья ступили на изумруд травы, они увидели, как из-за небольшой рощицы к ним навстречу вышли несколько человек. Они были настроены агрессивно, держа в руках наперевес необычные предметы, похожие на оружие.
– Только не делай резких движений, – тихо сказал Карташов.
Гивенс последовал рекомендации товарища и тут же замер, как вкопанный.
Примерно в полуметре от него в воздухе болтался острый металлический предмет, оказавшийся навершием металлического же стержня. Еще несколько таких же конструкций, напоминающих земные копья, виднелось по обеим сторонам в небольшом отдалении. А вслед за ними Гивенс разглядел и владельцев «копий» – людей в черных туниках, которые смотрели на космонавтов, не говоря ни слова. Люди (по крайней мере, внешне они ничем не отличались от людей) казались очень хорошо развитыми физически: высокий рост, мощные бицепсы. У одного в руках было не только «копье», но и каменная голова Нефертити-Аэлиты, явно подобранная на дне лодки.
Молчание длилось одну минуту… вторую… третью… и наконец Карташов решился.
– Здравствуйте! – максимально бесстрастным тоном сказал он. – Мы тут не по своей вине и не имеем дурных намерений. Понимаете меня?
Люди в туниках не удостоили его ответом.
– Давай я по-английски, – прошептал Гивенс.
– Спасибо, сам справлюсь, я все-таки штатный контактер, – напомнил ему Карташов. И повторил свою речь на основных рабочих языках Организации Объединенных Наций. С тем же результатом.
– Я еще на языке хауса могу кое-как, – снова влез Гивенс. – Искал свои корни, вот и выучил.
– Это где на таком говорят? – заинтересовался Карташов.
– В Нигерии.
– Ладно, попробуй.
Речь Гивенса возымела неожиданный эффект. Воин, державший голову Нефертити, засунул «копье» под мышку, приблизился к Эдварду и протянул ему каменный предмет. Гивенс принял голову обеими руками и прижал к груди. Тогда воин похлопал его по плечу и указал рукой чуть в сторону от обрыва. Там, теряясь среди камней, вилась по склону неприметная тропинка.
– Нам идти туда? – произнес Карташов. – Эдвард, спроси их по-нигерийски!
Но это было уже излишне. Воин, передавший Гивенсу каменную голову, отступил назад, перехватил «копье» боевым хватом и вполне красноречиво начал водить острием в воздухе рядом с космонавтами, как бы подталкивая их к тропинке.
– Не будем спорить, – поспешно сказал Гивенс. – Мы уже идем.
И повторил эти слова на языке хауса.
Спуск по тропинке оказался совсем не похож на легкий послеобеденный променад. Большие рыжие валуны то и дело преграждали дорогу, громоздясь со всех сторон и совершенно скрывая дальнейший путь. Воины, спускавшиеся вслед за Карташовым и Гивенсом, в таких случаях любезно указывали остриями «копий», куда следует карабкаться теперь.
Гивенсу форсировать каменные преграды было тем более неудобно, что в руках у него по-прежнему оставалась голова Нефертити. И спустя полчаса после начала спуска это все-таки свершилось: влезая на скользкий валун, Эдвард отчаянно взмахнул руками, и каменная голова полетела в пропасть. Но не успел он даже ойкнуть, как произошла еще одна неожиданность: не пролетев и пяти метров, Нефертити исчезла, будто ее и не было.
– Ты это видел?! – возбужденным шепотом обратился Гивенс к Карташову.
Андрей, шагавший впереди и внимательно смотревший на тропинку, отозвался не сразу.
– Нет. Что там у тебя?
– Я уронил голову в пропасть, но голова исчезла. Я думаю, она попала в мою галлюцинацию и сейчас лежит где-то в корабельном коридоре. Наверное, если мы прыгнем, окажемся там же.
Карташов остановился и повернулся к Гивенсу. Тот подошел к нему вплотную. Воины с «копьями» слегка приотстали: спешить им было некуда, сбежать с такой тропинки нельзя.
– Я не уверен, что попаду в твою галлюцинацию, – четко выговорил Карташов. – Даже когда тебе казалось, что я на корабле, я этого не видел. Если мы прыгнем – может, тебе и покажется, что я вместе с тобой, но как бы мне – в моем собственном восприятии – не разбиться. Не думай, что я боюсь, – я просто пытаюсь рассуждать логически. В конце концов, если я еще жив только благодаря искусственной коме, было бы неверно пытаться из нее выйти.
После этих слов Гивенс вдруг ощутил, что у него самого может не хватить смелости сделать то, что он сам и предложил. Он бросил взгляд на пропасть – долина, покрытая зелеными растениями, стала заметно ближе, отдельные растения различались четко, и все-таки результат падения в пропасть оказался бы роковым. Он обернулся назад – воины были уже рядом и даже подняли свои «копья», давая знать космонавтам, что задерживаться не стоит.
И тогда, чувствуя, как к нему подкатывает волна отчаяния, не удержавшись от хриплого вскрика, Эдвард Гивенс-младший сделал два быстрых шага к краю пропасти, оттолкнулся от валуна и прыгнул.
27
«Кто ты такой, Цурюпа?»
Николай Романов
Стоять столбом не было никакого смысла: люди в туниках долго терпеть неповиновение не станут. Поэтому Карташов тоже сделал два быстрых шага к краю пропасти. Но не прыгнул – остановился. Глянул вниз.
И успел увидеть, как исчез Гивенс. Только что падал камнем, закрыв голову руками, – и нет его.
Андрей мгновенно вспотел.
