– Внимание! – сказал Аникеев. – Все слышали? Срочный сбор на «Орионе».
– Да, но… – начал было Булл.
Смотритель остановил его нетерпеливым жестом и сказал:
– Вопросы и объяснения потом.
Джон Булл угрюмо кивнул и поплыл к своей каюте.
Карташову брать с собой было нечего. Единственная ценная вещь – открытка, подаренная женой, – оставалась у Эдварда Гивенса, вернее – у Смотрителя. Андрей бросил прощальный взгляд на приборные консоли командного отсека. Происходящее походило на бредовое сновидение, но так весь этот безумный полет был похож на сон. А кому, как не Андрею Карташову, знать, что сны – не всегда лишь блуждающие в нейронных цепях беспорядочные сигналы. И если есть хоть малейший шанс оказаться на зеленом Марсе наяву, он, астробиолог и контактер, обязательно этим шансом воспользуется.
– Андрюш! Где ты там? – позвал командир.
– Шестьдесят секунд до начала трансформации, – объявил Смотритель.
Карташов только сейчас заметил, что Эдвард все еще находится рядом.
«Ты идешь?» – хотел спросить Андрей.
Но Смотритель приложил палец к губам, сунул Карташову открытку и легонько подтолкнул его в направлении «Ориона».
39
На финишной черте
Максим Хорсун
– Опять что-то не так, – прозвучал усталый голос Чжана Ли. – Фиксирую вращение по двум осям.
– Проверь еще раз, – откликнулся Ху Цзюнь. – Ничего такого не ощущаю.
Командир бросил взгляд в иллюминатор. На фоне оранжевого свечения Марса были видны лишь самые яркие звезды. И действительно: звезды ползли вверх и вбок. Ху Цзюнь поглядел на малышку Юн; девочка стояла позади кресла Чжана Ли и придерживалась двумя руками за спинку. Невесомость призракам была нипочем.
– Скорость вращения пока маленькая, семь градусов в секунду, – сверившись с показаниями приборов, доложил Чжан Ли.
Семь? И малышке Юн – семь лет. Невысокая, очень худенькая, с бледным лицом и яркими, красиво очерченными глазами. Пока отец пересекал тысячи ли, разделяющие орбиты двух миров, она закончила первый и пошла во второй класс. Она мечтает тоже стать тайконавткой; на каждом ее рисунке – папа, мама и она, все трое – в космических скафандрах. Висят в пустоте под взором редких, выведенным желтым карандашом звезд, где-то между планетой с кольцом (очевидно, Сатурном) и зеленой Землей. Или Марсом, если бы он был зеленым.
– Ху, у нас почти четыре минуты до входа в атмосферу, – проговорил Чжан Ли. – Надо убрать вращение.
Ху Цзюнь мысленно попросил Юн уйти.
– Я хочу остаться с тобой, папа, – ответила девочка и крепче схватилась за спинку кресла. Ху Цзюнь увидел, как побелели ее тонкие пальцы.
«Опасно, дорогая, – снова обратился к призраку дочери командир. – Мама будет расстроена, если с нами обоими случится что-то дурное».
– Прервать посадочную программу, – предложил Чжан Ли. – Откорректировать спуск и снова запустить последовательность. Пока позволяет время, – Ли повернулся к командиру, но тот с отсутствующим видом глядел в сторону. – Ху… Мы на финишной черте… – укоризненно проговорил он. – И если ошибемся сейчас, то отправиться нам обоим к Яньло-вану. Или вечно мотаться призраками от Земли к Марсу и обратно.
«Мы на финишной черте, Юн, – продолжил диалог с дочерью Ху Цзюнь. – В нашем случае финишная черта станет тем пределом, из-за которого не возвращаются. Вот Марс, красный и твердый. Вот мы, мчим на второй космической. Реактор и жилой модуль отправились в свободный полет в виде отдельных блоков. Что еще можно добавить? Финиш. Мы добрались первыми».
– Я буду рядом, папа, – пообещала Юн.
«Ты так похожа на мать… Передай ей… Впрочем, ты не сможешь».
– Вращение усиливается. Девять с половиной градусов. Развалимся в верхних слоях.
– Прерываем последовательность, – согласился командир; его голос звучал бесцветно. Словно настоящим он был, лишь общаясь с призраком Юн. – Начали!
Тайконавты заклацали переключателями на пультах. Бортовой компьютер издал обиженный писк.
Чжан Ли схватился за ручку управления двигателями взлетной ступени. Пара корректирующих коротких импульсов в одну сторону, пара – в другую. Вращение прекратилось. Они снова шли навстречу марсианской атмосфере под необходимым для аэробрекинга углом. Чжан Ли хотел было высказаться о том, что, по его мнению, могло послужить причиной неожиданной «карусели», но командир прервал его на полуслове.
– Щит начал греться. Что-то рановато, – пробурчал Ху Цзюнь. – Запускаем посадочную программу заново. Готов?
– Давай, – невпопад пропел Чжан Ли, торопливо перебрасывая переключатели. – О! Программа возобновлена, командир.
НАСА так и не удалось отправить на орбиту Марса автомат для исследования атмосферы. Даже после триумфа «Curiosity» о многих свойствах газовой среды, причиняющей уйму проблем космическим аппаратам, приходилось попросту догадываться. Поэтому в том, что нагрев теплозащитного экрана начался на полминуты раньше, ничего аномального не было. Вообще, граница атмосферы – понятие растяжимое.
– Связи больше нет, – сообщил Чжан Ли, в наушниках которого захрипели и взвыли помехи.
Теперь, если так будет угодно судьбе, они смогут выйти на связь с Поднебесной с поверхности Марса.
Доложить, что задание партии и правительства выполнено.
По корпусу посадочного модуля прошла волна дрожи. Оба тайконавта одновременно поглядели в иллюминатор. За толстым кварцевым стеклом, которое выдерживало чудовищные нагрузки и перепады температур, возникло плазменное свечение.
Почти сразу же Ху Цзюнь и Чжан Ли ощутили, как в тесный мирок кабины посадочного модуля «Лодки тысячелетий» возвращается тяжесть, а вместе с ней – понятия «низ» и «верх».
То и дело включались двигатели коррекции, удерживая модуль в положении, необходимом для прохождения атмосферы. Плазменное свечение становилось ярче, теперь казалось, будто в каждый из трех иллюминаторов светит по солнцу. Писк радара, который ловил отраженный сигнал от марсианской поверхности, звучал все чаще.
Болтанка усиливалась, нарастали и перегрузки. Тайконавты были к этому готовы. Ху Цзюнь хотел взглянуть на малышку Юн, но навалившаяся тяжесть лишила его возможности двигаться. Ощущение было такое, словно его, сидящего в кресле, заливают бетоном. Бетона вылили предостаточно, тем не менее он все лился, лился, лился, выдавливая из груди воздух, до боли натягивая на лице кожу.
Ху Цзюнь видел, как один за другим на пульте вспыхивают красные тревожные огни. Температура теплозащитного щита подпрыгнула до критического значения, хотя они все еще были на начальном отрезке спуска. Хорошо, что на Земле предусмотрели резерв прочности в тысячу градусов, иначе тайконавтам было бы не добраться до поверхности четвертой планеты…
Скорость уменьшалась быстрее, чем они ожидали. Вообще, походило на то, что атмосфера Марса… совсем другая. Компьютер выдавал одно предупреждение за другим: оказалось, что слишком много параметров, введенных в посадочную программу, не соответствовали действительности.
Ху Цзюнь чувствовал себя механической куклой с плохо заведенной пружиной. Чудовищные перегрузки раздавили проклюнувшиеся было ростки паники и страха за свою жизнь. Рефлексы, наработанные за долгие годы тренировок, заставляли действовать.
Компьютер растерялся? Перейти на ручное управление!
Командир потянулся к подсвеченному тревожными огнями пульту. Чжан Ли последовал его примеру. Они слышали, как ревет за бортом… рассекаемый воздух? Поверх этого звука накладывался писк радара,
