«Я сильная! Я сильная! Я со всем вправлюсь! — стала про себя повторять Маша.
Уже выходя из башни, она столкнулась с проблемой, о которой не подумала — наружная дверь закрывалась только изнутри, на засов.
«Рискнуть, оставить открытой дверь и уйти? А если явится проверяющий в лице доблестного прапорщика, то неприятностей не оберешься».
Тут она вспомнила, что есть еще один выход, ведущий прямо на крепостную стену. Там дверь закрывалась тоже изнутри, но никого постороннего не могло оказаться, из-за высоты стены, на которую без специального снаряжения не заберешься.
Маша быстро шла по верху крепостной стены, и у нее было жуткое ощущение, что она уже проделывала этот путь когда-то, хотя этого наверняка не было, и, кроме того, ей казалось, что здесь она не одна. Не то чтобы кто-то крался по пятам — нет, ничьих посторонних шагов она не слышала, но было ощущение, что на стене кто-то есть. Пришла в голову мысль, что это души погибших воинов не могут найти себе успокоения и через сотни лет. Она попыталась представить, сколько их было здесь: греков, армян, турок, татар, итальянцев, русских, людей других национальностей, и ей стало страшно. Ясно было одно — если бы они материализовались, то ей бы здесь не протолкнуться через их толпу. Стена тянулась почти на полкилометра, и она запыхалась, пока дошла до ее конца. Дальше стена была разрушена, но Девичья башня находилась почти рядом, надо было только взобраться по скале наверх. Но это оказалось проблемой — вблизи склон горы оказался крутым, и, чтобы подняться по нему, необходимо, если не специальное снаряжение, то, по крайней мере, навыки в скалолазании. Спуститься же со стены, преодолеть почти идеально гладкий скальный участок без веревки, чтобы пройти по едва заметному карнизу к восточному склону, было еще труднее. Возвращаться назад — значило потерять еще минимум час, и Маша, несмотря на имеющийся здесь риск, решила попробовать взобраться. Маску она засунула за пазуху. Металл, в первое мгновение неприятно холодил и царапал кожу.
«Чем мне только не приходится здесь заниматься», — подумала она, поднимаясь вверх, выискивая путь с расщелинами и выступами.
Полная луна давала достаточно света, и, к ее удивлению, подъем оказался не таким трудным делом, как она себе представляла. Но в один момент она чуть было не запаниковала, когда случайно посмотрела вниз и поняла — если сорвется, переломами не отделается. Ее сразу зашатало, пропасть начала магически притягивать к себе, и она с трудом сохранила равновесие. Маша закрыла глаза и прилипла к скале, пытаясь успокоиться, настраивая себя на подъем, потому что вниз, при всем своем желании, уже не смогла бы спуститься.
«Боже, почему я такая глупая? То бросаюсь в открытое море и плыву, не зная куда, то лезу на эту скалу ночью, не имея уверенности в том, что смогу это сделать. Зачем мне это? Никогда не предполагала, что я авантюристка и экстрималка».
Безысходность положения, понимание того, что двигаться можно только вверх, придали силы. Теперь она спокойно выискивала выступы и выемки — все, за что можно было бы ухватиться, чтобы подтянуть тело, куда можно поставить ногу и перенести центр тяжести на нее. Маша ползла по скале вверх, уже не думая о пропасти за спиной. Только удивлялась вдруг проснувшемуся у нее таланту к скалолазанию. Самыми трудными оказались последние метры, но она и здесь справилась. Когда Маша добралась до площадки, ее охватила эйфория счастья, что она смогла это сделать.
Подъем забрал у нее все силы, и несколько минут она в изнеможении лежала на спине, любуясь ночным небом с зависшим серебряным диском полной луны, чувствуя тепло нагретых за день камней, переполненная чувством восторга.
«Я сделала это! Я сильная! Ночью поднялась почти по отвесной стене, по которой не каждый мужчина наберется храбрости взобраться даже днем! Может, маска помогла мне? Или подтолкнула на подобное безрассудство?»
Придя в себя, Маша направилась к Девичьей башни, точнее к тому, что от нее осталось — полуразрушенные, высотой чуть больше полутора метров, стены первого этажа, без перекрытий. Марина ждала ее у входа, одетая в темный длинный хитон.
Машиному взгляду открылся небольшой коридорчик, в самом конце у стены сохранилась небольшая каменная лестница на пять ступеней. Марина молча, как будто их могли здесь подслушать, показала жестом — надо подняться по ней, что Маша и проделала. Здесь оказалась небольшая комнатка, в центре ее, на корточках сидел черноволосый парень, и отрешенно смотрел в темноту, откуда доносился шум моря. На появление девушек он никак не отреагировал, сохраняя прежнюю позу.
— Это мой любимый. Его зовут Али, — сообщила Марина. — В таком состоянии он находится уже больше месяца. Он не помнит ни своего имени, ни кто он, ни что с ним случилось… Меня он тоже не узнает.
Марина достала чашу, налила в нее темную густую жидкость и подожгла. Запахло чем-то приятным, одурманивающим, закружившим голову. Марина закрыла лицо темным платком и протянула руку. Маша вложила в нее золотую маску. Марина надела ее поверх платка и стала ритмично двигаться вокруг черноволосого парня, нараспев выкрикивая какие-то фразы на незнакомом языке.
Маше показалось, что все это происходит во сне: призрачный свет луны, Марина, почти сливающаяся с окружающей темнотой, выкрикивающая что-то непонятное, прикрыв лицо ужасным золотым ликом, и безучастный, отрешенный от всего, Али. Маша несколько раз больно ущипнула себя, и уверилась, что это реальность.
Марина остановилась возле Али, вложила в его руку металлическое зеркало, заставила взглянуть в него. Но чуда не произошло, Кирилл продолжал сидеть неподвижно, как истукан. Марина повторила свой спектакль еще несколько раз, затем в изнеможении опустилась на землю. Маша все более скептически смотрела на все это действо, убеждаясь, что у Марины не совсем в порядке с головой.
«А у меня? Поверить в этот фантастический рассказ, оставить рабочее место, ночью полезть на гору, рискуя жизнью, — разве я нормальная? Посмотрела на этот спектакль и хватит».
Маша подошла к Марине и дружески взяла ее за руку.
— Мариша, видишь, ничего не получается, а мне надо возвращаться на рабочее место. Если хочешь, завтра можем повторить. — И Маша протянула руку к золотой маске.
Марина больно стукнула ее по руке зеркалом и оттолкнула. Маша от неожиданности потеряла равновесие и ударилась спиной о стену. Марина выхватила из одежды длинный нож и стала подступать к ней, ее глаза, обычно ничего не выражающие, сейчас горели безумием. Маше стало очень страшно, она попятилась.
— Марина, забери себе маску, если она тебе так нужна, — сказала Маша, дрожа от страха, но Марина с горящими от ненависти и безумия глазами, продолжала медленно приближаться к ней, в одной руке сжимая нож, а в другой зеркало.
— Спасите! — закричала Маша в отчаянии, понимая, что ее крик здесь никто не услышит. Отступать ей было больше некуда, спиной она уперлась в стену комнаты.
Осознав, что иного выхода у нее нет, Маша решилась на безрассудный шаг — она подтянулась и оказалась сверху на стене. Отчаяние придало ей ловкости и силы, так что нож Марины рассек лишь пустоту. Толщина стены была чуть больше полуметра, а внизу, в темноте, слышался шум прибоя. Маше было страшно передвигаться по неровному верху стены, ведь при малейшей ошибке, она могла сорваться в пропасть, а ко всему, обезумевшая Марина пыталась снизу поранить ей ноги, не давая спуститься.
В голове у Маши билась одна и та же мысль: «Это безумие! Безумие, что я здесь! Безумие, что я делаю!» Но надо было ей искать выход из положения, а не поддаваться отчаянию. С трех сторон Девичью башню окружали крутые склоны, спрыгни она там со стены, то обязательно не удержится и покатится в стометровую пропасть, и только с одной, со стороны входа, был более пологий склон. Это был ее единственный шанс, но это понимала и Марина, всякий раз пресекая ее попытку добраться до этой стены. Тогда, Маша рискнула, побежала что есть силы по стене, рискуя в любой миг споткнуться, и когда Марина попыталась ножом достать ее, она перепрыгнула через нее, чудом сохранила равновесие, и в следующий миг уже спрыгивала со стены в темноту, не видя того, что там ее ожидает.
Чуда не произошло — она неудачно приземлилась на наклонную поверхность, ступня подломилась, и она ощутила нестерпимую боль от подвернувшейся ноги. Превозмогая ужасную боль, Маша начала спускаться по крутому склону. Как она ни старалась, но двигалась очень медленно. Она услышала позади
