— По дороге, — бросила она, отпирая кодовым ключом изящную BMW. Модель 740. Видел ее в журналах. Сиденья, обтянутые маслянисто поблескивающей кожей, приборная панель из каштана со встроенным дисплеем системы GPS[7] и огромный восьмицилиндровый двигатель, оживший с басовитым рычанием. Едва мы рванули с места, мисс Пранг прикурила новую сигарету от окурка прежней. — Как я уже говорила, я директор Нью-Орлеанского музея искусств и древностей.
— По-моему, вы только что проехали на красный свет.
— Два года назад мы начали раскопки на побережье Мексиканского залива, — продолжила она, разгоняясь на перекрестке, — и вскрыли доколумбовское захоронение.
— Кажется, это был знак «Стоп»…
— Мы сделали замечательное открытие: нашли большую статую почти в безупречном состоянии, которая в легендах туземцев упоминается как Вера-Крус Энорме, то есть гигант из Вера-Круса. Мы связались с Лувром…
— С Лувром? — Мы приближались к очередному перекрестку. Я закрыл глаза.
— Мы обратились в родственное учреждение, потому что наша статуя имела поразительное сходство с подобными изваяниями во Франции. Вот, взгляните на нашу.
Она протянула мне фотографию. Я приоткрыл глаза — чуть-чуть, лишь бы увидеть изображение. Высотой фигура была примерно вдвое выше стоящего рядом мужчины. Ее выпученные глаза, опущенные плечи и грубая оскаленная морда показались мне знакомыми.
— Горгулья?
— Именно так. Очень напоминает горгульи собора Парижской богоматери.
Я начал кое-что соображать — как мне показалось.
— Поэтому вы предположили здесь наличие сверхъестественной связи?
— Конечно, нет! — Пранг скривилась. — Сначала мы предположили, что статую сделали французы в девятнадцатом веке, во времена недолгого правления императора Максимилиана. Так, всеми забытая подделка.
— В школьной зоне полагается сбросить скорость, — заметил я, снова закрывая глаза.
— Но даже в этом случае статуя представляла бы большую ценность — историческую. Энорме привезли на охраняемый склад, потому что в Мексике полным-полно ворюг, которым прекрасно известна стоимость древностей, даже поддельных.
Я услышал сирены. Хоть я с копами и не дружу, сейчас я очень надеялся, что гонятся они именно за нами. Правда, сумеют ли догнать?
— Это было почти месяц назад, в ночь полнолуния. На следующее утро обоих охранников нашли мертвыми. Обезглавленными. А Энорме отыскался в своей могиле.
— Понятно. Тогда до вас дошло, что вы имеете дело с древним проклятием…
— Да вовсе нет! — рявкнула Пранг, перекрывая визг замученных покрышек. — Я решила, что кто-то хочет запугать крестьян и получить повод нас шантажировать. Я подмазала кого надо из властей, чтобы они не поднимали шума, а Энорме мы упаковали в ящик для отправки в Нью-Орлеан.
— Вы замяли убийство?
— Два убийства, — спокойно уточнила она. — В современной Мексике это нетрудно.
Машина плавно снизила скорость и остановилась. Я открыл глаза и увидел, что мы на стоянке возле музея. Никогда не думал, что буду настолько счастлив вылезти из BMW 740 всего после одной поездки.
Пранг задержалась на ступеньках, чтобы прикурить новую сигарету от старой.
— Лувр прислал своего специалиста взглянуть на Энорме, он прибыл вчера вечером.
Я прошел следом за клиенткой в широкие парадные двери музея. Мы промчались по залам и спустились по короткой лестнице.
— Но прошлой ночью… — она замолчала.
— И что случилось прошлой ночью?
— Вы же детектив, — заметила она, протискиваясь в дверь с табличкой «Посторонним вход воспрещен». — Вот вы и скажите.
Мы вошли просторную полуподвальную лабораторию, одна из стен которой была застеклена. Все окна были вдребезги разбиты. В помещении толпились копы. Воздух наполнял тошнотворный сладковатый запах.
Два полицейских в форме и в резиновых перчатках стояли неподалеку от двери возле кучки разодранной одежды и плоти. Два медэксперта фотографировали и вводили заметки в ноутбук.
Я подошел к ним. Во мне боролись любопытство и тошнота. Частному детективу доводится видеть многое, но человека с оторванной головой — редко.
Тошнота победила.
— Наш бывший начальник охраны, — пояснила Пранг, кивнув на обезглавленное тело на полу, когда я вернулся, отбомбившись в мужском туалете. — Он приглядывал за Энорме, когда его прошлой ночью вынули из ящика. А вас я привезла сюда как можно скорее, чтобы вы выяснили, что сможете, пока полиция полностью не затоптала место преступления. Я ничего не сказала им о случае в Мексике. Не хочу, чтобы они конфисковали статую, прежде чем мы что-нибудь узнаем.
— Понятно.
— А какого черта здесь делает он? — К нам подошел Айк Уард, шеф городской полиции, работающий по системе «сперва стреляю, потом спрашиваю». — Я категорически не желаю, чтобы у меня под ногами путался этот охотник за привидениями. Здесь место преступления.
— Мистер Виллон — наш новый начальник охраны, — сообщила Пранг. — Он будет представлять музей в этом расследовании.
— Главное — держите его подальше от меня! — гаркнул Уард, демонстрируя свою широкую спину.
— Вы мне не говорили, что знакомы в Уардом, — заметила Пранг, когда шеф полиции удалился на безопасное расстояние.
— А вы не спрашивали. Кстати, вы мне тоже не сказали, что я теперь ваш служащий.
— Это временное назначение. Зато оно дает вам официальный статус при контактах с полицией.
Я воспользовался своим новым положением, следуя на почтительном расстоянии за ребятами Уарда из отдела убийств, пока они разыскивали улики на месте преступления.
Разбитые окна выходили на восток. Сквозь проемы я увидел засыпанную осколками стекла автостоянку. Отсюда следовало, что окна были разбиты изнутри. Очевидно, кто-то пробрался на склад, а потом вышиб окно, чтобы, допустим, погрузить статую на поджидающий снаружи грузовик.
Я вышел на улицу. На асфальте я увидел размазанную кровь. И кровавые, постепенно бледнеющие следы, цепочка которых тянулась через стоянку к улице.
То были вовсе не следы шин, которые я искал. А отпечатки ног.
Отпечатки, вид которых леденил душу. Точнее, стал бы леденить, если бы я и в самом деле верил в сверхъестественное, ставшее моей профессией.
Это были отпечатки огромных трехпалых ног.
Вернувшись, я понаблюдал за тем, как медэксперты упаковывают моего предшественника в два мешка — большой и маленький. Потом отыскал мисс Пранг, деловито вскрывающую вторую пачку «Кэмел».
— Надо поговорить, — сказал я.
— Наверху.
Окна ее кабинета выходили на стоянку. Я подвел ее к окну и показал отпечатки.
— Значит, это правда, — прошептала она. — Оно живое.
Никогда не мог понять, почему люди хотят верить в сверхъестественное. Впечатление такое, словно само существование иррационального их каким-то образом успокаивает.
— Давайте не будем делать поспешных выводов, мисс Пранг. Не могли бы вы в
— Ольмекскую, — поправила она. — Ничего особенного в ней нет, обычная дребедень. Полнолуние,
