Здание дрогнуло от взрыва противотанкового снаряда. Энорме в последний раз крутанулся… и разлетелся по бетонному полу брызгами осколков.
— Нет! — завопил я, спотыкаясь и падая на колени.
Все кончилось.
Пранг и Уард осторожно, мелкими шажками подбирались к бесформенной кучке ошметков псевдокамня. Бодин помог мне подняться, и я присоединился к ним.
— Что за чертовщина… — пробормотал Уард. Осколки начали дымиться, как кусочки сухого льда. Энорме исчезал, испаряясь. Храня изумленное молчание, мы наблюдали за этим, пока все осколки не исчезли, словно их никогда и не было.
— Что это была за чертовщина? Призрак? — вопросил Уард, глядя на меня почти с уважением.
Я покачал головой и отошел к распахнутой двери. Я не мог ему ответить. У меня не было сил даже смотреть на Уарда.
— Это был робот! — рявкнула Пранг, сердито вытаскивая из пачки последнюю сигарету. — Из космоса. Бесценный экспонат, который вы, идиоты, уничтожили!
— Он был оставлен здесь полмиллиона лет назад, чтобы ускорить нашу эволюцию, — объяснил Бодин. — И подать своим создателям сигнал о том, что мы наконец-то сумели его уничтожить.
— Что ж, он, несомненно, уничтожен, — удовлетворенно констатировал Уард. — Как мне кажется, мы успешно прошли испытание.
— Нет. — Полночь уже почти наступила. Я вышел на улицу, минуя озадаченных копов, и посмотрел на миллионы холодных звезд, рассеянных стеклянными осколочками по черному полу Вселенной.
Меня безумно потянуло закурить, потому что я задумался о том, кто такие создатели и что они сделают с нами, когда вернутся.
— Нет, — повторил я, ни к кому не обращаясь. — Я думаю, мы это дело провалили.
Андрей Плеханов
АДЕКВАТНО УНИЖЕННАЯ ОСОБЬ
День первый
Отсчет тридцать два ноль восемь, код кейкуок-омега, — уныло сообщил механический голос. — Скипер идентифицирован, пилот идентифицирован, пассажир идентифицирован, даю разрешение на вход, начинайте вход в автоматическом режиме в третий шлюз. Инициализация через пять секунд.
— Третий шлюз, — повторила Лина. — Передаю управление. Пеленг фиксирован.
Виктор напрягся, откинулся на спинку кресла, сжал подлокотники так, что побелели пальцы. Астероид, только что занимавший лишь половину экрана, надвинулся, загородил серой неровной поверхностью весь мир. Космический булыжник размером два на три километра напоминал формой слона с отрубленным хоботом, упавшего на колени. Слон перед смертью. Шкура его была покрыта оспинами и щербинами. Каждая щербина имела диаметр не меньше полусотни метров.
Астероид, как и положено, имел длинный регистрационный номер, но Виктор так и называл его: Слон.
Мой Слон.
Он в первый раз видел свой астероид так близко.
Виктор не любил полеты. Время от времени дела вынуждали его передвигаться в земной атмосфере, и каждый раз это провоцировало приступ депрессии, от которой приходилось лечиться несколько дней. Депрессия — плохой спутник, если работаешь день и ночь.
Виктор находился в космосе первый раз за всю свою жизнь. Пока он держался неплохо. Помогали инъекции амитрициклина — каждые шесть часов.
Ничего особенного. Он вовсе не невропат, психика его стабильна. Просто четверть людей плохо переносит скип-транспортировку.
Ему повезло с пилотом. Хороший пилот способен скрасить самое гадкое путешествие. Лина — пилот экстра-класса. Столь высокий класс в таком юном возрасте, да. Двадцать один год, и метка «Экстра-П» на левой кисти. А вдобавок изумительно правильное лицо, точеная фигурка, грация кошки. Полноценный интеллект, отличный комплект доминантных генов. Пожалуй, последнее уже не вдобавок. Это главное. Большая ценность в мире людей, маскирующих кукольной внешностью свой вырождающийся набор генов.
Все правильно, все логично. У Виктора может быть только такой пилот. И только такая девочка. Без вариантов. Он всегда берет самое лучшее.
Ему нельзя допускать просчетов. Потому что на карту поставлено самое главное. Поставлен он сам.
Виктор — «победитель». Правда, побеждать ему некого — он больше не играет по стандартным правилам. Победить себя. Доломать себя, разрушить напрочь и выстроить из обломков нечто новое.
Виктор снова ощутил дурноту и головокружение. Скипер спикировал вниз, завис, тонко вибрируя, на несколько секунд, а потом скользнул в отверстие, открывшееся в скале.
Шлюз. Никаких знаков, ориентиров на поверхности астероида. Так задумано — никто не должен знать, что астероид обжит. Пусть внутри он просверлен, источен шахтами во всех направлениях и нашпигован всем, что необходимо для комфортного существования, снаружи он должен выглядеть обычным камнем, не отличимым от прочих гор, скал и булыжников разного калибра, бессмысленно болтающихся в космосе.
Именно так он и выглядит.
Мягкий толчок снизу. Скипер выпустил опоры, опустился на пол.
— Кажется, мы на месте, — улыбаясь, сказала Лина. — Надеюсь, мы не перепутали астероид. Они все такие одинаковые.
Шутит. Она все время шутит. Иногда это раздражает.
Время шуток скоро кончится. Хорошо, если она поймет это вовремя. Впрочем… не имеет значения.
— Рад вас видеть, сэр, — сказал Тутмес. — Надеюсь, вам у нас понравится.
— Хозяин. Просто хозяин. Ты забыл, Тутмес?
— Да… Хозяин. Извините. Добро пожаловать на нашего «Слона». Так вы, кажется, его называете?
— Да, — Виктор сухо кивнул. — Но это не твой Слон. Он мой. Только мой. Запомни.
— Прошу прощения. Конечно, он ваш, Хозяин.
Слон мой. И ты, Тутмес, мой, — ты знаешь это. И Лина моя, хотя она еще не осознала этого. Не забыла еще глупой штуки, которая называется на Земле свободой. Здесь, на астероиде, нет ничего такого — примитивного, ненужного. Здесь есть я. Все остальное вторично.
Виктор смотрел на Тутмеса, сложившего руки передо лбом, склонившегося с излишним подобострастием. Смотрел с легкой брезгливостью. Похоже, за два года, проведенных на Слоне, парень успел почувствовать себя здесь не слугой, а кем-то большим. Это ненадолго.
