— Мне было скучно. Я думала найти здесь что-то интересное…
— Мне тоже скучно. Я уже получил в этом мире все, что можно. Я прошел свой жизненный пик и знаю, что дальше буду только медленно угасать. Легальная жизнь миллиардера противна — жены, дети, налоги, каждый чих на виду. Ты не знаешь, что это за дрянь, потому что молода и свободна. Я тоже хочу стать свободным и молодым. Есть только одна возможность для этого — умереть и родиться заново. Я уже умер, осталось родиться. Впереди у меня столетия здоровой, высококачественной жизни.
— Ты будешь столетия торчать на этом гнусном астероиде?
— Шутишь? — Виктор широко улыбнулся. — Я вернусь на Землю, детка. Слегка подправлю лицо, чтобы никто не узнал во мне Виктора Д. Буду путешествовать по всему миру — в одиночестве лазить по скалам, бродить в джунглях, добывать пищу голыми руками и жарить мясо на костре. Когда мне надоест это, вернусь к людям, буду сорить деньгами в самых дорогих казино и спать с самыми красивыми женщинами. И никакая крыса не заглянет мне через плечо, не потребует финансового отчета. Я буду по-настоящему свободен. Я заслужил это.
— Что ж, поистине грандиозные планы. Только где ты возьмешь денег на такую жизнь? Ты накопил средств на столетия вперед?
— У меня есть деньги. И я заработаю еще — очень много, намного больше, чем уже заработал. Я лично знаю не меньше двух десятков людей, каждый из которых без проблем отвалит мне по полмиллиарда за то, чтобы избавиться от всех болячек и прожить несколько жизненных сроков. Подпольно, естественно.
— Ты же так радел о здоровье человечества… Не хочешь поделиться с ним своей технологией?
— Объявить людям о новейшем, феноменальном открытии? Чтобы те взбесились от вожделения, встали в очередь за стансовскими генными утилитами? Чтобы опошлили открытие, как делали это со всем, что попадало в их лапы из рук ученых? Люди не готовы к тому, чтобы заращивать пулевые ранения в считанные часы. Если появится возможность штамповать на конвейере суперсолдат, то непременно возникнет желание применить их на деле, и как можно скорее, пока другие не сделали этого раньше. Я не хочу новых войн, Лина.
— Ясно. — Лина подобрала ноги, чуть наклонилась вперед. — С тобой все ясно, великий Виктор Д. А что будет со мной?
— Ты умрешь, девочка.
Ледяная игла страха пронзила сердце Лины. Она сжала зубы, сделала глубокий вдох. Только не сорваться в панику. Держать себя в руках. Она может успеть. У нее есть шанс, последний шанс.
— Все мы умрем, — сказала она хрипло, — кто-то раньше, кто-то позже. Ты не хочешь прихватить меня на Землю, милый Вик? Из нас получится славная парочка. Я буду бродить по джунглям вместе с тобой. А когда я надоем тебе, уйду. Не буду мешать тебе любить красивых женщин, Вик.
— Ты уже надоела мне, — Виктор криво усмехнулся. — Ты — моя головная боль. Я ни на секунду не чувствую себя в безопасности. Ты ведь и сейчас готовишься наброситься на меня, да?
— Нет-нет. Что ты, Вик!
Конечно, да. Только как это сделать? Чертов пальцеглазовский переключатель работает не сразу — сперва нужно разогнаться. И Виктор хорошо об этом осведомлен.
Лина напрягала и расслабляла мышцы ног, стараясь, чтобы движения ее не были заметны. Всего один большой прыжок. Всего один. И одна пуля — с гарантией. Будет очень больно. Но если он не попадет ей в голову, она успеет. Должна успеть.
— Ты отработала свое, — Вик поднял пистолет, направил его на Лину. — И совершила много глупостей. Ты могла бы убить меня уже давно — как только начала действовать утилита детоксикации, нейролептик в твоей крови разрушился, и ничто тебя больше не сдерживало. Ты об этом не догадалась — даже тогда, когда чертов серв сделал тебе предложение убить меня.
— Я знала об этом, — сказала Лина. — Просто я не хотела этого делать.
— А сейчас — хочешь?
— И сейчас не хочу.
— Врешь! Жаль, что ты не видишь себя со стороны. Как пантера перед прыжком — красивое животное, ничего не скажешь.
— Господи, какая же ты дрянь, — сказала Лина, уже не скрывая отвращения. — Будь ты проклят во веки вечные. Давай, стреляй. Давай, чего ждешь?
— Так скучно, — Виктор опустил пистолет. — Хочешь честную дуэль? Я считаю до трех, ты прыгаешь, я стреляю. Кто быстрее?
— Что ж тут честного? Пистолет против голых рук.
— Ты сама по себе оружие, девочка. Не забывай об этом. Можешь свернуть мне шею, как цыпленку.
— Иди к черту, — Лина плюнула под ноги. — Играешь со мной до последнего. Противно все это. Стреляй, не буду я прыгать.
— Как хочешь, — Виктор поднялся на ноги, снова поднял пистолет, демонстративно щелкнул затвором. — Считаю. Раз, два…
Лина сорвалась с места и понеслась вперед. Время застыло, растянулось в бесконечные секунды — как в киношном «сло-мо»[14]. Она преодолела пространство до стола в два прыжка, уже вытянула руки… Пистолет выстрелил с оглушительным грохотом — раз, второй, третий. Лина не почувствовала пуль, что прошили ее тело. Она увидела, как Виктор скользит в сторону, уходя с траектории атаки. Ударилась о стол, перелетела через него и рухнула на пол.
Виктор наклонился над ней.
— Ты так и не научилась тормозить, девочка, — сказал он.
Лина попыталась ответить, но ледяные губы не слушались. Волна запоздалой боли прокатилась по всему телу. Свет померк. Лина в последний раз дернула ногами и затихла.
— Конец первого этапа, — провозгласил Виктор Д. — Можно пить шампанское!
Виктор смахнул аппаратуру с каталки на пол, поднял Лину, положил ее на каталку, отодрал застежки-липучки, стянул с девушки куртку. Три дырки, черт! Одна — в плече, две — в грудной клетке справа. Проникающее ранение, гемоторакс, само собой. Слава Богу, в сердце не попал. Он все еще неплохой стрелок. Пока жива, но если не принять мер, умрет минут через десять, никакая регенерация не поможет.
Быстрее, быстрее! Виктор мчался по коридору, толкая перед собой каталку. Все, кажется, предусмотрел, и вот на тебе — девчонка изувечена больше, чем требовалось. А она еще нужна — всего лишь на два дня, но два очень важных дня._
Он ворвался в операционную, схватил Лину, грубо, не церемонясь, кинул на стол ее бесчувственное тело, зажег лампы, сдернул с девушки остатки одежды. Хороша девочка. Была хороша… Так, так. Первым делом, конечно, интубация, трубка в трахею, чтоб не задохнулась. Отлично! Герметично заклеим дыры свистящего воздухом пробитого легкого. Готово. Пули достанем потом, если понадобится… понадобится вряд ли, дезинтегратору все равно, что перерабатывать. Инъекции кардиостимуляторов, релаксантов, бронхолитиков, гепарина и всего остального, что положено. Сделано. Теперь, само собой, — большую, утроенную дозу нейролептика. Пусть девочка поспит как следует… не дай Бог ей очухаться — все на Слоне разнесет…
Виктор обвел глазами мониторы. Жизненные функции Лины улучшались на глазах. До нормы, понятно, еще далеко, но жить будет. Вот они, стансовские гены-генчики. Чудо в каждой клетке организма, сокровище, которому нет цены.
— Я тоже буду таким, — вслух сказал Виктор Д. — Я буду еще лучше, чем она! Я буду лучшим в этом мире!
Эйфория захлестнула его сердце горячей волной. Давно он не испытывал столь истинной, столь чистой, столь заслуженной радости.
Он подошел к клавиатуре и ввел программу. Массивные захваты из зеленого пластика нависли над операционным столом, опустились вниз и прижали девушку к столу, повторив очертания ее тела.
Только так. Даже если девочка придет в сознание, если утилита детоксикации разрушит
