Неизвестный
Да, я предвидел… Неясным чутьем Горько расслаивал эти напевы. Космос и хаос, Если казалось, Будто струит их в мечтанье моем Высь Приснодевы… Прозревающий
Если миры Приснодевы заронят В душу сиянье — двоя этот блик, Тихо возникнет на призрачном троне Женственный, вероломный двойник. В этом — закон твоей узкой тропы, Скользкой тропы… Страшной тропы… С моря поднимается ветер. Цепочки фонарей вдоль набережных и проспектов раскачиваются, мерная, как звезды в угольно-черных небесах. На перекрестке — замешательство, топот бегущей от набережной толпы обывателей.
Вскрики
— Черный корабль! — Вновь эта тень! — Ящиком… гробом… без парусов… — За город дунь! — Вновь этот недруг! — В рытвины… в недра… — Крепче засов! Большинство пешеходов продолжает двигаться, как бы ничего не слыша. Но обучавшиеся на плацу бросаются врассыпную.
— Бежим, пока в жертву тиран нас не выдал! — Везде его жерла! — Везде его идол! Часть обучавшихся бросается на колени перед Цитаделью.
— Владыка! Мы зоркой страже Доверили наши «я», — Спаси, человеко-боже, От слуг ино-бытия! Наместник — с балкона десятого этажа
Очень жаль. Суров Мировой закон, И уж недалек Час, Как преображен Гением веков Будет он для всех Нас. Церковный политик
Строен, хоть угрюм Контур пришлеца С кружевом нагих Райн{31}: Замкнутые в трюм Выпьют до конца Оцет{32} мировых Тайн. Массовик-затейник, подхватывая
Разве не туризм — Рейсик в океан: Отдых… упокой Душ… Всякому порой Хочется в туман В провинциализм, В глушь. Растерянные возгласы
