— Но… как же?.. Там вовсе Не отдых… не дрема… Эстрадник, фиглярничая сбоку
Народ испугавси. Подумаешь, драма! Крики отчаянья
— Но вы ж нам твердили, Что это не больно… — Что сладко в могиле Уснем добровольно… — Бубнил же ваш гений, Что смерть нас не мучит… — Что мрак без страданий Он всем обеспечит! Цитадель безмолвствует. Из кварталов на плац выскакивают люди-циферблаты и люди- авиабомбы.
Вопли
— Но я же был вам полезен! — Но я ведь насквозь железен! — Я вашим врагам был грозен! — Гранит наук мной разгрызен! Существа-громкоговорители и психопросвечиватели, мечась по плацу
— Не я ль бичевал всех прежних?! — Не я ль ублажал всех важных?! — Не я ль доносил на ближних?! Отсеивал всех ненужных?! Отчаянным рывком преследуемые сдергивают с лиц циферблаты, но лиц под ними уже не оказывается: только кровавый блин. Другие срывают с плеч авиабомбы, просвечиватели, рупоры, но заменить их нечем. Безглавые существа натыкаются на доколь Цитадели и друг на друга. За неимением ртов визги ярости вылетают прямо из сердца.
— Бессмертие наше купил он за ношу!.. — За право на рабство!! За радость холопства!!! От набережной приближаются грузные шаги с большими интервалами.
Незримый оценщик — в сопровождении бесшумно бегущих свор
Духовно-выхолощенных, Духовно-выкорчеванных, Плодов не давших, Всуе метавшихся, Всуе трудившихся, Всуе кипевших. Лепет обезглавившихся
— Не торопись чуточку! — Дай хоть допить чарочку… — Хоть доскрести мисочку… — Дотанцевать плясочку! А уличное движение продолжается как ни в чем не бывало. Очевидно, происходящего не видят даже некоторые из людей-циферблатов и авиабомб. Сомкнув поредевшие ряды, они продолжают маршировку.
Оценщик
Тавром помеченных, Грехом калеченных, Клеймом прожженных. Духовным сифилисом Насквозь изъеденных И прокаженных. Всхлипы
— Присесть бы на лавочку… — Доцеловать бы девочку… — Обнять бы землюшку…
