– Посмотри на меня, Джанет. Как ты, преуспевающий адвокат из богатой известной семьи, могла оставить могилу только что погибшей матери и ждущего тебя жениха, от которого ты очень зависела, – и оказаться здесь, в непроходимых дебрях, наедине с совершенно незнакомым тебе человеком, мужчиной, индейцем? Как, не любя, ты готова была отдаться? Как могла увидеть тигра, которого здесь и быть не может? Как ты могла потерять сознание от прикосновения органа, размеры которого могут быть только плодом больного воображения или карикатурой? Как, Джанет?
– Я почувствовала, что ты можешь открыть мне себя, а мне это было необходимо.
– Это я захотел этого. Захотел, потому что ты настоящая, и было бы обидно оставить тебя угасать в плену твоих заблуждений.
– Но я не знаю… имени этого врага.
– Этого и не нужно. Ты создана творить, и победы над двумя первыми противниками тебе достаточно.
– А четвертый?
Паблито убрал прядь золотистых волос с ее влажного лба.
– О нем не надо задумываться. Он непобедим. А теперь поднимайся. Сюда ты больше не вернешься. С собой ли у тебя твои любимые вещи?
– О да! – воскликнула Джанет, удивившись, что за время пребывания здесь она даже не вспомнила о них.
– Идем же.
Паблито взял девушку за руку, и она почувствовала железную силу его пальцев. Он шел не оборачиваясь и четко впечатывая шаги в белую легкую пыль дороги. У края леса Джанет порывисто обернулась, чтобы в последний раз увидеть ветхий дом, где узнала саму себя.
– Никогда не надо оглядываться назад, – все так же не повернув головы, остановил ее Паблито.
Несколько часов они шли по невидимым стороннему глазу, известным только ему одному тропам. Джанет уже устала тащить через ручьи и лесные завалы свой чемодан, но понимала, что говорить об этом бессмысленно. Но скоро деревья стали редеть, и в сливочно-серых облаках, переходящих снизу в синь, перед ними встала каменная скала посреди пустынного плоскогорья.
– Остановись.
Джанет с облегчением поставила на землю чемодан и вытерла заливавший глаза пот. Рядом на высохшей траве белел ровный, как стол, валун.
– А теперь доставай то, что взяла с собой. Сюда, на камень.
Уже привыкшая или, вернее, понявшая, что ничему удивляться не следует, Джанет выложила на поверхность валуна книгу Лоуренса, подаренную ей бабушкой в то светлое утро шестнадцатилетия и смерти деда, фотографию Мэтью Вирца и коробочку с черным локоном Милоша. При беспощадном свете солнца они выглядели нелепо и жалко. И Паблито дал ей вволю испытать это ощущение.
– Отвернись. И как в детской игре, скажи, что я убрал.
Джанет напряглась, ожидая какого-нибудь подвоха. Но, повернувшись, она увидела, что на камне не оказалось фотографии.
– Нет фото, – неуверенно проговорила она.
– А теперь?
– Теперь книги.
– Теперь?
Джанет с недоумением смотрела на камень: все вещи были на месте. Она подняла на Паблито растерянные глаза.
– Да, теперь?
Но, как Джанет ни глядела и ни гадала, понять ничего не могла. Тогда индеец подошел к ней и раскрыл ладонь, на которой лежали два маленьких белых камушка.
– Видишь?
– Да.
– Теперь ты понимаешь, как слепа? Освободись от власти вещей. Она связывает тебя по рукам и ногам, отнимает разум и зрение, не давая ничего взамен. Это мой последний подарок тебе. – Сильные руки притянули девушку к себе, и зеленые глаза, в которых горело солнце, заглянули прямо в ее душу. Она ответила им своей густой синевой.
А через несколько минут Паблито повел ее за отсвечивающую тусклым золотом скалу Аутану, где на потрескавшейся земле стоял вертолет перуанских ВВС. Спустя два часа индеец уверенно посадил машину на военной базе в Чинче-Альта, где, спустившись на площадку, Джанет уже безо всякого удивления, лишь с охватившей сердце радостью, увидела на краю поля ту самую женщину, которая примчалась на похороны Пат с крошечным младенцем. Теперь на руках у Брикси сидела серьезная малышка с каштановыми легкими волосами. Забыв обо всем, Джанет бросилась к ней, как к родной, на бегу вдруг осознав, что ребенок уже не так мал.
– Сколько же времени я провела там, в сельве!? – невольно вырвалось у нее вместо приветствия.
– Девять месяцев, – услышала она в ответ и, не веря своим ушам, бросилась назад к Паблито. Но пятнистый самолет уже оторвался от земли, взметая вокруг себя просвечивающее солнцем облако пыли.
Снова попав в мир цивилизации, Джанет почувствовала, что ей, как новорожденному ребенку, требуется какое-то время, чтобы адаптироваться, и потому она с радостью приняла приглашение Четанов
