либо не так, как нужно? Лысов — человек опытный, видывал не то, что Мамбетов. Пусть сухарь, пусть «крючок», но работу знает. Еще бы! Двадцать четыре года на работе в областном управлении. Школа!.. Такие на лету схватывают недостатки, не скроешь. А зачем, собственно, скрывать? Не нужно. Наоборот, надо помочь их найти, самокритично и смело. Иначе же нельзя. И ничего страшного в этом нет. Вот так!..
Мамбетов вернулся в свой кабинет успокоенным и стал дожидаться Лысова. Он теперь сам вычитал дело «Незваного гостя», посмотрел на него как бы со стороны, глазами Лысова. Да, не сделано многое, есть за что тебя покритиковать, товарищ Мамбетов.
Лысов пришел возбужденным, сияющим.
— Кузин оказался симпатичнейшим человеком! — воскликнул он с порога. — Вам следовало с первых дней сойтись с ним поближе.
— У нас отношения неплохие.
— Они могли быть лучшими. Это помогло бы вам.
Лысов взял папиросу и, окутывая себя дымком, принялся ходить по кабинету, глядя то в окно, когда шел от дверей, то в зеркало шифоньера, когда шел от окна. В зеркале через окно отражалось синее, предвечернее небо, вершина горы Жаксы-Тау с пирамидой.
— Разговор с Кузиным подтвердил мои подозрения, Мамбетов. Ты направлял свои усилия впустую, а в поле твоего зрения должны были находиться определенные лица. Ты же... — Лысов опять зашевелил пальцами. — Мне кажется, у тебя притуплена бдительность, товарищ дорогой. Нет остроты, понимаешь? Проходишь мимо подозрительных совпадений, фактов...
— Давайте обсудим их.
— Вот к этому и перейдем теперь. — Лысов бросил окурок и закурил снова. — Не кажется ли тебе подозрительным, что инженер Луговой, не имея опыта в триангуляции и работе в песках приехал именно в эту экспедицию и отвоевал, именно отвоевал, себе участок на Джаман-Куме?
— У Лугового здесь невеста, — вставил Мамбетов.
— Невеста! Она же чуть не с первых дней сожительствует с Дубковым! Знаешь такого?
— Вы имеете в виду Меденцеву? — спросил Мамбетов, сомневаясь, что Лысов говорит о ней.
— Кого же еще!
— Видите, Владимир Касьянович, я и знать не хочу, кто с кем спит. До этого мне нет никакого дела.
— Э-ээ, Мамбетов! Жизнь есть жизнь. О людях нужно знать все, чтобы правильно разбираться в их поступках. Вот мне и кажется, что твоя причина, которой ты обосновываешь приезд Лугового, несостоятельна.
— Вы хотите сказать, что Луговой шпион?
— На данном отрезке времени сказать этого не могу. Но за ним нужно посмотреть. Вот я и считаю, что Луговым ты должен заняться в первую очередь.
— Я не согласен...
— Погоди!.. Пойдем дальше. Не кажется ли тебе подозрительным, что практикантка Малинина в первый же день своего приезда под видом наведения порядка в комнате Кузина перебирала бумаги, каталоги координат, карты, а на рассвете следующего дня отправилась одна на вершину горы Жаксы-Тау? — Лысов выбросил руку в сторону окна. Мамбетов машинально повернул голову за его жестом. В окно был виден закат. Солнце уже зашло за Жаксы-Тау, и гора вырисовывалась на золотистом небе четко и выпукло, так же виднелась и пирамида на ее вершине. Мамбетов горячо проговорил:
— Чтобы рассмотреть эту пирамиду, потому что Малининой предложили должность начальника строительного отряда.
— А может быть, еще с какой-либо целью? — стоял на своем Лысов. — Ты проверил? Не проверил! А не кажется ли интересным с нашей точки зрения такой факт: Луговой с пеной у рта отстаивает Малинину, эту девчонку, не державшую в руках топора, и берет к себе начальником строительного отряда? Или ты скажешь, что и здесь любовь? Но ведь у Лугового, как ты говорил, есть невеста. Что тогда остается подумать?
— У Лугового не было выбора...
— Разве нельзя было найти на должность строителя опытного человека из местных жителей, как это сделали другие?..
Теперь, когда Лысов раскрыл свои карты, Мамбетов вздохнул свободнее.
— Луговой, Малинина — честные люди. Я не могу подозревать их.
— Значит, ты не согласен со мною? — удивился Лысов.
— Нет.
— Тогда... — Лысов развел руками. — Тогда я вынужден доложить начальству. Кто из нас прав — увидим. Но имей в виду: Линда Мартин оказалась разведчицей. Она уже выдворена из нашей страны. И это несколько усложняет работу по делу. С этим обстоятельством и связан мой поспешный выезд к тебе.
— Кажется, вы могли бы сказать об этом сразу, — с возмущением проговорил Мамбетов.
— Разве это изменило бы ваши позиции? — спросил Лысов, иронически улыбаясь и переходя почему-то на вы.
— Не в этом дело! Вы умолчали о самом важном.
— Я сказал, неправда... А теперь посудите: Луговой, как мною выяснено, весною был в Москве. Его встреча с Линдой Мартин вполне вероятна.
— Это ни на чем не обоснованное предположение!
— Спокойнее, товарищ Мамбетов! Недавно мы только предполагали, что Линда Мартин разведчица, а сейчас... Впрочем, не будем вести дискуссии. Дайте-ка мне бумаги, и я сяду писать справку. А кто прав из нас, повторяю, разберут.
Мамбетов включил свет, подал Лысову бумаги и задернул на окнах шторы. Задернул порывисто, будто торопился отгородить Лысова от всего окружающего мира, от поселка, от горы Жаксы-Тау.
На другой день Лысов уехал. Мамбетов не стал его задерживать: пусть себе едет, докладывает. Но уже с той минуты, когда машина с Лысовым отъехала от крыльца, Мамбетов почувствовал, что все то, что произошло, было гораздо значительнее, чем казалось ему. Разговор с Лысовым взволновал, заставил как-то острее почувствовать, что он все же мало сделал для розыска «Незваного гостя». Ведь Линда Мартин оказалась разведчицей! Надо работать, вот что! В мире идет ожесточенная классовая борьба. Он, Мамбетов, стоит на самом остром участке этой борьбы. Люди верят, что он стоит бдительно и твердо. И он не может обмануть их доверия. Он не может допустить того, чтобы какой-то «Незваный гость» действовал безнаказанно. В степь, в степь! К людям! Они помогут, только они. Сам по себе Мамбетов, как не пылай бдительностью, мало что сделает. «Незваный гость» не придет к нему в кабинет представиться, не придет! Ты это запомни, Мамбетов. Заруби себе на носу. Тебе предстоит тяжелая работа. В трудном поиске ты познаешь не одну неудачу, не одно огорчение. Но запомни раз и навсегда: честные люди в твоих глазах всегда должны оставаться честными. И ты им должен верить, как самому себе.
Дома Мамбетов был рассеян и мрачен.
— Ты что такой?.. — спросила у него Алима, уже несколько дней подмечавшая перемену в настроении мужа. — У тебя неприятности?.. Из-за Лысова?
Что ей ответить, как успокоить? Конечно, есть неприятности. Как всегда. Жизнь не так гладка, работа требует напряжения, смелости и осторожности одновременно. Ведь каждый его шаг касается чьей-то судьбы. Он не может допустить того, чтобы какая-нибудь неудача, ошибка причинила кому-то вред, поставила под сомнение честь и достоинство ни в чем не повинного человека. Ведь он оберегает людей от врага! Как это все сказать Алимке, чтобы она поняла? Но только начни — она засыплет вопросами.
— Ничего, моя милая. Все уладится, — говорит вместо этого Мамбетов. — Знаешь, мне нужно ехать в степь. Завтра же...
Алима вздыхает, а он уже прикидывает маршрут, который намеревался начать с рассветом...
Выехать в степь Мамбетову, однако, не удалось. Навалилось сразу несколько дел. Омаров попросил остаться на бюро райкома, так как для кворума не хватало людей — были в разъезде. В тот же день позвонил секретарь парторганизации «Сольтреста» и сказал, что можно, наконец, прочесть лекцию о бдительности, запланированную давно и уже дважды по вине Мамбетова переносимую. А тут еще Мария Ивановна подоспела со своим финансовым отчетом, его нужно было проверить и подписать, а отчет еще не
