«Карательные отряды «СС» свирепствуют, все сёла поблизости от железной дороги сжигают. Милости нет ни старым, ни малым. Из нашей деревни носа за околицу никому не высунуть. Кое-как снарядил к вам Андрейку. Пока его не отпускайте домой. Люди бегут в леса. Принимайте их. Карательный отряд в шестьсот человек пройдет на Трубчевск. Из Почепа выступит завтра».
Тимофей Иванович передавал также точные данные о других экспедициях карателей, наблюдения за железной дорогой, которая после взрыва виадука не работала семь дней, а теперь поезда проходили в обе стороны через каждые полчаса.
На следующий день в штабе Бондаренко состоялось совещание, где решался вопрос, как быть: пропустить эсэсовцев, не трогать их или растрепать на подступах к Трубчевску?
— Пусть они идут в Трубчевск на здоровье, — сказал Бондаренко, — а мы их на дороге встретим, дорогих гостей, как полагается: железным хлебом да стальной солью…
Трубчевский райком вынес решение разгромить эсэсовцев.
16
Между селами Гнилево и Радутино есть красивое местечко. Веками здесь весенние воды прокладывали путь в Десну. Глубокий овраг начинался от самой дороги и спускался к реке. Медленно, из года в год, овраг этот удлинялся, дорога отступала, огибая его начало. Война ускорила то, что силилась проделать природа: с северо-востока к оврагу пролег глубокий противотанковый ров и перерезал дорогу. Для проезда в этом месте перекинули небольшой мост и тщательно его укрепили. Здесь соорудили дзоты и пулеметные гнезда. Так всё и сохранилось.
Овраг носил странное название — «Старцев вражек». Когда-то мимо него тянулись вереницы богомольцев к святым киевским местам. Утомившиеся старцы отдыхали в тенистом овраге, останавливались здесь на ночлег. Именем старцев, видимо, и назвали овраг, почему-то отняв у слова «овражек» первую букву. В Старцевом вражке партизаны и решили устроить засаду на эсэсовцев.
Засада была устроена лобовая и, как ещё говорят, однобортная.
В засаду пошли командир, комиссар и все работники райкома партии. Они засели рядом с бойцами в дзотах, в овраге и в противотанковом рву.
Когда на горке показался длинный санный обоз, по бокам которого маячили всадники, было уже совсем светло.
Обоз спускался с горки, голова его уперлась в мост. Группа всадников замыкала колонну.
— Пли! — подал команду партизанский командир.
Застрочили автоматы, пулеметы, винтовки. Вражеский обоз развалился надвое. От неожиданности эсэсовцы растерялись: одни бросили оружие и подняли руки, другие побежали назад, но их тут же настигали пули. Партизаны пошли в атаку, но им помешал глубокий снег. Часть неприятельского обоза, повернув назад, скрылась за горкой. Там его встретил, партизанский резерв. Колонна врага была разгромлена.
С богатыми трофеями и полсотней пленных партизаны вступили в село Гнилево. Народ встречал их как освободителей. Населению вернули всё, что у них только что отобрали немцы: коров, свиней, хлеб. Перед народом выступил с речью Бондаренко. Он был избран депутатом от этого села в областной Совет и сейчас отчитался в своей партизанской работе. В отряд вступили новые партизаны.
Уже далеко за селом, когда партизаны возвращались на свои базы и Бондаренко думал о силе народного духа, об отношении народа к партизанам, он обнаружил в кармане тулупа небольшой сверток. Чья-то заботливая рука положила ему в карман завернутую в красный платок белую пышку и кусок говяжьего мяса. Удивленный и вместе с тем растроганный заботой неизвестной женщины, Бондаренко показал подарок товарищам.
17
После события в Старцевом вражке в Трубчевске заговорили о силе партизан и беспомощности немецкого командования. Тогда начальник гестапо Клюгге собрал жителей в кинотеатре и произнес речь о мощи гитлеровской армии и о победе немецкого оружия. Партизан, действующих в районе, он назвал жалкой кучкой бандитов.
В буфете кинотеатра Клюгге и его свите был сервирован ужин. Разворачивая салфетку, он обнаружил записку, в которой говорилось:
«Рано празднуешь победу, собака. Всё равно Гитлеру будет капут. Партизаны».
Это написала и подсунула Клюгге Вера. Клюгге арестовал буфетчицу. Подобные же записки нашли в карманах солдаты, полицаи и бургомистр. На стены кинотеатра, где граждане слушали доклад, кто-то наклеил листовки.
…Между тем в городе продолжалась подготовка к восстанию. Дарнев уже несколько дней находился там. Контакт с Бондаренко он поддерживал через связных.
Из лагеря военнопленных Вере сообщили о том, что здесь организована боевая группа, готовая к выступлению. Шеметов и Литвин создали ещё одну боевую группу.
К этому времени противник также закончил снаряжение карательной экспедиции, которую готовил против партизан. Выступление карателей было назначено на пятое февраля. Гарнизон Трубчевска уже насчитывал шестьсот солдат и офицеров. Вооружены они были двадцатью станковыми и ручными пулеметами, двумя батареями минометов, автоматами. Эту силу нельзя было недооценивать. И партизанское руководство признало необходимым ускорить события и напасть на город раньше, чем немцы подготовятся к наступлению на партизан. Одна из основных целей захвата Трубчевска состояла в том, чтобы освободить арестованных. Восстание в городе решили начать второго февраля.
По партизанским «нормам», сил для наступления было вполне достаточно, — трубчевцы имели около трехсот активных штыков.
Предполагалось, что партизаны внезапно нападут на город пятью группами. Группе Сергея предстояло ворваться в город с юго-западной окраины, прикрыв заслоном дорогу из Погара; группе Михаила Сенченкова — с северо-востока и наступать по улице Ленина к центру; Дарневу с автоматчиками и части группы Сергея с минометами — с юга штурмовать здания комендатуры, гестапо, бургомистра и тюрьму. Перед одним отрядом ставилась задача отрезать подходы к городу с севера и запада. Завязка боя на окраине города должна была послужить сигналом для выступления в самом городе.
Андрейка ничего не знал о планах партизан, но с детским любопытством наблюдал за всем, что творилось в эти дни в лесу. Он видел, как партизаны чистили и протирали оружие, как просматривали на свет стволы винтовок и автоматов, как укладывали какие-то ящики в сани, слышал, как вдруг ни с того ни с сего застрочит среди деревьев пулемет. Андрейка догадывался, что партизаны готовились. Он мельком слышал даже разговоры о городе, но с вопросами ни к кому не приставал. Андрейка был уверен, что уж если кто и может ему всё объяснить, так только Бондаренко.
— Алексей Дмитриевич, — осторожно спросил Андрейка, улучив минутку, когда Бондаренко остался с ним в землянке, — куда вы собираетесь?
— Если я тебе скажу: лес рубить — поверишь? — не отрываясь от бумаг, которые он просматривал, ответил Бондаренко.
— Нет, вы собираетесь немцев бить.
— Правильно, Андрейка. Больше нам с тобой тут и заниматься нечем.
— А меня вы возьмете с собой?
— Возьмем. Только в другой раз. Сейчас нам надо сходить в разведку. А потом и ты пойдешь с нами.
Андрейка с доводом согласился. Он не навязывался в поход. Он только спросил:
