— Во дает начальник! - ахнул Епрев.
А Рамбургер вдруг покраснел и сердито выкрикнул:
— Жаловаться надо, товарищи! Жаловаться на такое безобразие, понимаешь! Ну и что, что он сын Лифантьева?
Не те времена. Да и самому бы Владимиру Алексеевичу не мешало подумать, кого он вырастил. Предлагаю написать письмо в газету!
— Правильно, - сказала Сонечка.
— А начать надо так, - сказал Фетисов. - 'Дорогая редакция, как ты думаешь, что легче: дом построить или
на гитаре дренькать?'
Я хотел еще раз истерически расхохотаться, но передумал.
Под прямыми лучами солнца, принадлежащего Украинской ССР, нежились на галечном пляже друзья по курортной комнате, доктор Царьков-Коломенский Валерий Иванович, полковник Шеин и некто Рябов, не совсем просто человек.
Разговор тянулся вялый. Слова доктора были в основном посвящены чудесным свойствам лекарства с дурацким названием 'мумиё'. Это лекарство доктор сам прошлый год с компанией искал в Присаянской тайге. И нашел. А сейчас об этом рассказывал. Полковник в ответ крякал и пыхтел. А Рябов вообще молчал, вытянувшись в шезлонге и не сняв золоченых очочков. Сам был робкий, застенчивый, унылый. Трудно сходился с людьми.
Постепенно, как это водится только у русских, разговор перекинулся с частностей на всеобщее. Царьков вдруг заговорил обо всем чудесном, что, несмотря на науку, еще присутствует в жизни.
— Ибо наука - враг всего чудесного, - твердил он,
оглаживая свою черную и крепкую бороду. - Где есть наука - там нету места чудесному. И наоборот!
— Совершенно верно, - согласился Шеин. А Рябов и опять смолчал.
— Собаки, например! - вяло кричал доктор. - Им не нужно лекарств! Сами себе ищут травку. И получается,
что все наши научно-исследовательские институты – ни что по сравнению с обонянием обычного Бобика.
— Ну уж вы... - запыхтел полковник. - Это ж даже ж, хе-хе-хе, определенное отрицание вашей же науки Гиппократа.
Как видите, спор принимал интересное направление.
- Не, - вдруг сказал Рябов.
Друзья посмотрели на него.
- Что означает ваше 'не', юноша? - напружинился полковник.
- Вы со мной не согласны? - заинтересовался доктор.
Тут Рябов страшно смутился. Он схватился за очочки,
протер их, снова надел и заявил дрожащим голоском:
- Что вы! Я - за вас. Но я и не против вас, - поспешил он объясниться с полковником. - Я, то есть мы с
вами, доктор, не отрицаем всякую науку. Мы просто подчеркиваем многовариантность бытия, правда? Ведь возможности человека использованы всего лишь на 0,000001%. Человек, например, может все. Он даже может, усилием воли, разумеется, зависать в воздухе!
— Чего? - удивился офицер.
— А - летать, - тонко улыбаясь, пояснил Царьков. - Наш друг хочет сказать, что человек сам и безовсего может летать, если того захочет его разум. А только это... - он выдержал паузу. - Это - старая идеалистическая сказка.
— Во-во, - поддержал полковник.
— Не летать, - осмелился уточнить Рябов. - А лишь зависать в воздухе.
Доктор улыбался. Полковнику же при этих словах страшно захотелось пива. Полковник сглотнул, а доктор почти вежливо обратился к Рябову:
— И это всем простым людям дано или только избранным личностям?
— Не знаю, - потупился Рябов.
— А вы сами не можете продемонстрировать нам такой дивный случай?
— Могу, - тихо сказал Рябов.
— Но, разумеется, не желаете? - рассмеялся доктор.
— Не хочу, но могу. Впрочем, могу и несмотря на нежелание, - совсем запутался Рябов.
Доктор вежливо захлопал в ладоши.
И тогда Рябов частично сложил шезлонг, превратив его в стул. Сел на стул. Напружинился. И немедленно медленно поднялся в небеса.
Представляете, какое тут наступило некоторое молчание?
Полковник дышал открытым ртом. А доктор спросил, заикаясь:
- Ну и что? Что там видно?
Сверху донесся унылый голос Рябова:
— Космос! Открылась бездна, звезд полна! Окоем! Тучки небесные, вечные странницы! Философия! И, кроме
того, тут, оказывается, рядом женский пляж, весь усеянный голыми женскими телами.
— Неужто... совсем... голыми? - задохнулся полковник.
— Натурально голыми, - так же уныло прокричал Рябов.
— И все... э... прелести видно? - оживился доктор.
-Ну...
— Так ты, это, Рябов! Ты возьми нас с собой, - засуетился полковник. И обратился к доктору: - Валерий Михалыч, скажи хоть ты ему, чтоб он нас взял!
— Рябов! - крикнул доктор. - Ты слышишь?
— Низзя, - уныло, но решительно отвечал Рябов.
— Ну, Рябов, не знали мы, что ты такая свинья, - горько сказал полковник.
— Да уж, - сухо подтвердил доктор.
— Правда же - низзя, - жалобно сказал Рябов. Но все-таки сильно снизился.
Доктор с полковником подпрыгнули и уцепились. Но стул не выдержал такой перегрузки и сразу упал вниз на то место, где он и раньше стоял. Упал, вызвав окончательное оцепенение у собравшегося пляжного народа, который стал невольным изумленным свидетелем вышеописанного.
Все друзья, кроме Рябова, раскатились по галечному пляжу, причинив себе некоторый телесный вред. Доктор горько пошутил, вытирая сочащуюся кровь:
- Вот оно! Факт, как говорится, на лице!
У полковника под глазом наливалась синяя гуля.
А Рябов молчал. Он тихо сидел на стуле, и при первом же взгляде на него становилось ясно, что человек этот не совсем прост. Такие люди опасны для общества, и как только они где появляются в общественном месте, у них необходимо с ходу требовать документы! Такие люди опасны для общества! Таких людей неплохо бы и вообще изолировать от общества куда-нибудь подальше!
