– Злой, он его вместе с вертолетом завалил.
– Чего?
– Обоих, ага.
– Как это? Что ты мне заливаешь, малый…
– Тихо вы! – шикнул я. – Злой, Лесника нет уже, короче. Что это там…
В раскрытой двери на боку лежал издохший пес-пулеметчик с развороченным брюхом. Никита слегка попятился, пригнулся и бросился вперед, перескочив через зверя.
– Стой, Блейк, иуда!!! – заорал он через мгновение, грохоча каблуками.
Я заглянул, потом шагнул в зал, сложенный из крупных бетонных блоков. В дальнем конце над полом виднелось круглое отверстие, начало туннеля с неровными каменными стенами. В темноту полого, но дальше все круче вниз уходили узкие рельсы. Начинались они посреди зала, и возле стопорного башмака на них лежала перевернутая вагонетка, из которой высыпались коробки и рюкзак. Рядом вытянулось человеческое тело.
Все это промелькнуло перед глазами, и взгляд обратился к большой железной двери, к которой бежал Никита. Из середины ее торчал круглый ржавый штурвал. Дверь закрылась с надсадным скрипом, что-то приглушенно лязгнуло, штурвал начал вращаться.
Бросив автомат, напарник сделал гигантский прыжок, навалился на штурвал, расставив ноги, словно былинный богатырь, с корнем вырывающий из земли вековой дуб, нажал… Но за мгновение до этого из-за двери донесся приглушенный щелчок фиксатора. Пригоршня закряхтел, на спине под рубахой напряглись мышцы. Я уже был рядом с ним, но помогать не стал: и так все ясно. Штурвал провернулся немного в обратном направлении, потом холостой ход закончился, и он застыл.
– Опоздал! – Пригоршня попятился, взял лежащий на полу «вал».
Шрам осторожно всунул в помещение голову, потом вошел, перешагнув через пса. Позади него в проеме возник Илья Львович.
– Они все туда вбежали? – спросил я, быстрым шагом направляясь в сторону вагонетки.
– Да, пацан последним.
– Рожки для «узи» у тебя в рюкзаке остались? Достань мне.
Проходя мимо вагонетки, я скользнул взглядом по телу. На человеке были большие очки в черной оправе. Коротко стриженные волнистые волосы каштанового цвета, бородка и усики, а одет в комбинезон с кругом светлой ткани на груди, где было вышито нечто вроде перевернутой буквы «У». Лежащий рядом крысиный волк прокусил ему шею, но и сам погиб: незнакомец раздробил ему башку ломиком, валявшимся тут же. Ломик этот мне сразу понравился – тонкий, загнутый на конце, раздвоенный, как язык змеи, чтобы можно было вырывать гвозди и разгибать прутья.
На ходу подхватив его, я поспешил дальше. Сзади раздался выстрел, и сразу – сиплый вскрик. Я обернулся, машинально вскидывая лом. В дверной проем ввалился Злой, на спине его висел человеческий торс без ног, тощими руками сжимая шею сталкера.
– Снимите его! – завопил Злой, крутясь на одном месте.
Шрам с Никитой бросились к нему, подняв оружие, но не решаясь стрелять. Автомат Злого полетел на пол, сталкер задрал руки, пытаясь ухватить существо, скользя пальцами по лысому черепу.
– В сторону! – заорал я. Напарник отпрыгнул. Промчавшись между Ильей Львовичем и Шрамом, я обрушил раздвоенный конец ломика на хребет получеловека.
Классная штука! Удобный, в меру тяжелый, как раз нужной длины… Ломик раздробил позвонки, будто пластик, на пару сантиметров войдя в тело. Свисающий конец позвоночника изогнулся, руки напоследок сжали шею Злого – и монстр свалился на пол.
– Он за крысу держался, – прохрипел сталкер, массируя шею и подхватывая автомат. – Я ее пристрелил, а он на меня перескочил… Там другие бегут!
Из коридора доносилось множество звуков: топот ног и лап, шипение, какое-то уханье, стук когтей по полу. Я выглянул и сразу отпрянул. Никита сунул мне в руки два автоматных рожка.
– Это последние.
– В туннель! – крикнул я. – В тот, где рельсы!
– Вояк потеряем! – возмутился Злой, и Пригоршня, толкая Илью Львовича, заорал в ответ:
– Та дверь закрыта! Не открыть вообще никак!
– Пусть Химик артефактом ее!
– Долго слишком, – это уже произнес я, перепрыгивая через мертвое тело возле вагонетки. Никита со Шрамом метнулись за мной, так что Злому ничего не оставалось, как последовать их примеру. Шум в коридоре стал громче, и монстры из автоклавов начали один за другим вваливаться в зал.
Туннель стал горизонтальным, а после раздвоился. Рельсы шли по более узкому прямому рукаву; тот, что повернул влево, был куда извилистее и шире. На пару секунд мы с Никитой замерли у развилки, вглядываясь, потом, не сговариваясь, свернули в широкий туннель, освещая путь фонарем.
Эхо донесло шум сзади, и бегущий последним Злой заозирался.
– Посветите!
Шрам, не останавливаясь, положил фонарь на плечо, направив луч себе за спину.
– Пока не видно их, – сказал Злой, несколько раз оглянувшись. – Убери, слепит. Мы, выходит, за вояками гонимся, а твари эти – за нами. Шрам, теперь ты последним давай, прикрывай нас.
